Мгла

- Только расскажи про меня – убью! – сорвавшись на фальцет.

И бросился в кусты, но через несколько шагов остановился и заставил себя думать, присел, лихорадочно соображая. У нее же телефон, менты быстро его найдут. Она все расскажет. Выход один. Еще есть время - несколько минут. Разлогов вытянул шею, как сурикат, пытаясь увидеть ее в темноте. Вон она, то светлое пятно – это она.

Даша лежала на земле почти без сознания. Первое, что она различила, был писк комара, он пропищал возле уха и сел на щеку. Потом она услышала голоса. Во рту стоял привкус рвоты. Резкий спазм сломал ее пополам. Она села, опираясь на руки и стараясь отдышаться, огляделась и подумала, что надо отползти к деревьям, чтобы ее не увидели, собраться с силами и потом выбраться.

Вдруг раздались торопливые шаги, и она увидела перед собой белую рубашку и горящие как у больного глаза. Она вскрикнула. Разлогов схватил ее за горло, и сильно, но как-то нелепо сжал пальцы, как будто они мешали один другому. Сжимал изо всей силы и смотрел в округлившиеся глаза. Даша схватила его руки, но безвольно, как будто упрашивала, не надеясь. Не в силах даже царапать обгрызенными ногтями.

Она не шевелилась. Снова раздались голоса и смех. Разлогов прянул в сторону и бросился туда, где темней, подгоняемый голосами как колоколом. Огромный, напоминающий дикого человека, бежал он по парку большими скачками, пригнувшись, словно в него целились, подбадриваемый ночной прохладой, сторонясь дорожек и лавочек. Им полностью овладел страх, панический, как перед хищным животным.

Какие-то секунды Даша провела в невесомости, захлебнувшись неведением, тут она или уже там, за чертой. Потом схватилась за горло и жадно задышала. Из оцепенения ее вывели голоса. Она хотела закричать, но не было сил.

Разлогов вынырнул из кустов, прислушался, огляделся, высунув из листвы голову, как рептилия. По улице Юности носились машины, мирно, привычно. Он отключил сигнализацию, рванулся к «Рейндж Роверу», завел, крутанул руль и выехал на дорогу. Он твердил себе, что не стоит спешить, надо успокоиться и вести себя, как ни в чем не бывало, а сам давил на газ и летел, летел черным вороном в мириады огней.

Он заехал в бар, выпил за стойкой пять по сто водки и вышел. Оказавшись на улице, Разлогов понял, что ничего не исправить. Хотелось побежать к матери, уткнуться ей в живот и зарыдать, почувствовать на себе ее руки. Горькое отчаяние охватило его, легло в животе камнем, и даже водка не могла его растворить.

Подъезжая к дому, Разлогов увидел возле дороги кусок металлической трубы. Он бросил ее в машину и повернул в ближайший двор. Выйдя из «Рейндж Ровера», он посмотрел на его черный, поблескивающий металл, поднял трубу и ударил не очень сильно, как бы взяв пробу. Звук от удара прянул ввысь и в стороны - во дворы. Разлогов стал бить, нанося удар за ударом, распаляясь, обходя вокруг машины и методично не пропуская ни одного ровного места на кузове, ни одного стекла.

В домах загорелся свет, послышались голоса. Разлогов ударил последний раз, потратив остаток сил, и бросил трубу. Изуродованный «Рейндж Ровер» сверкал вмятинами и неровными краями, но казался по-прежнему покорным, готовым мчаться по ночной Москве, беззаботной, счастливой.

Разлогов почувствовал, что обессилел и побрел к дому, мелькая рубашкой среди деревьев, будто выбросил белый флаг.