Жертва

- Понятно, почему ты испугалась. Малышка, какой ублюдок тебя так отделал?

- Вас это не касается.

- Когда бьют женщину, это касается каждого мужчину.

- Так мужчины же и бьют!

- Знаю. Таких мужчин надо бы уе….кхм…ответить тем же.

- Не хочу говорить об этом.

- Это слишком важно, чтобы не говорить. Вот эта рана на лбу, ее зашить надо было, а теперь будет шрам. И я представляю, сколько было крови. А еще я знаю, какие последствия могли быть.

- Вы мне никто! Какая вам вообще разница?- Окрысилась я. Слишком личные, болезненные вещи он затрагивал.

- Да, ты мне никто, случайная знакомая. Но, веришь ли, мне больно видеть эти раны. Сколько тебе? Лет 20 с хвостиком? Твоя жизнь может быть разрушена из-за того, кто оставил эти отметины. Однажды он неосторожным движением может вообще забрать твою жизнь. Я не желаю тебе такого.

- Ну что ж, не у всех жизнь медом смазана!

- Согласен. И у меня не была. За все приходилось бороться.

            Что мне ему ответить? Да и нужно ли? Что изменит мой ответ? Ничего. Поэтому я просто молча отвернулась.

- Как тебя хоть зовут?- Так и не дождавшись ответа, спросил мужчина.

- Кэт.

- Очень приятно, Кэт. Я – Майкл. Ты где-нибудь учишься?

- Нет.

- Работаешь?

- Да. Тут кафе в одном квартале. «River cafe».

- Если я приду, нальешь мне кофе?

            В ответ я только кивнула, все так же глядя в сторону. На улице окончательно стемнело. Скоро, наверное, вернется отец. От этой мысли внутри что-то дрогнуло.

- Береги себя, девочка, ладно?- На этих словах я повернулась к мужчине. Он был абсолютно серьезен, слова были сказаны не впустую.

- Пока эти следы не пройдут, новые не появятся,- вырвалось из меня. И я сама была в шоке, что сказала это.- Мне пора.

            Спрыгнула с поручней, натянула капюшон на голову и быстро пошла прочь. Спину жег внимательный взгляд.

            К моменту моего прихода домой запах сигарет выветрился. Спасибо холодному ветру с реки. Отец уже был дома. Увидев меня, он сначала нахмурился.

- Где ты была?

- Выходила подышать свежим воздухом. Голова сильно болела.

            Услышав про голову, отец поморщился и отвел глаза. Проскочила мысль «так тебе и надо». Проскочила и тут же пропала. Если его и грызет совесть, то не долго, до следующего срыва.

            Я заскочила на кухню, налила стакан молока и взяла булочку, после чего пошла в свою комнату. Отец еще некоторое время смотрел телевизор – до меня доносился невнятный бубнеж – а затем тоже ушел к себе. И в доме наступила тишина. А я все сидела и думала о том мужчине – Майкле. «Будет шрам» сказал он. Почему-то эти слова отдавались болью. Раньше отец шрамов не оставлял. А вот фраза «Береги себя…» вызвала злость. Да кто он такой, чтобы вообще что-то мне говорить? Чтобы давать советы, умничать, судить. Чего ему надо? Зачем пристал со своей жалостью? А я? Тоже хороша! Развесила уши, слушаю, а еще и отвечаю! Потянуло же на откровенность. Нет бы, следить за языком, ведь всегда умела.

            На этой мысли мозг подкинул вчерашний вечер, когда я как раз не следила за языком, из-за чего и получила все эти отметины на лице. Мне бы молчать и соглашаться со всем. Хотя, не приведет ли это к обратному эффекту? Не разозлит ли такая покладистость отца еще больше? Может, ему просто нужно иногда сбрасывать эту злость? А причины он всегда найдет? Ну, пошел бы в зал, побил грушу! Чего меня бить? Чем я заслужила такое?

            Злость всколыхнулась с новой силой, буквально, окрасила мир в красные тона. Мать бросила, отец бьет. Какого черта с ними? Почему они так со мной? Ненавижу! Всех их ненавижу! Из-за них моя жизнь, как куча дерьма!

            Подскочив с кровати, я стала ходить по комнате. Потянулась убрать, упавшую на лицо прядь волос, и зацепила пальцем рану на лбу.

- Ай!

            Подошла к зеркалу, и – да! Точно! Расцарапала рану. Теперь снова пошла кровь. Зарычав от злости, я достала ватные диски и стала прикладывать к ране. Вот же тупица! Сама виновата, надо быть осторожнее.

            Когда кровь перестала течь, я приняла душ и улеглась в постель. Завтра снова на работу. Снова в глазах сотрудников появятся вопросы по поводу моих ран, за спиной послышится шепоток, сплетни о произошедшем. А глаза повара Альберто будут с грустью смотреть на меня, что хуже всего перечисленного.