Жертва

- Я подумал, что тебе будет комфортнее рассказывать, зная, что никто больше ничего не услышит и не поймет. Здесь можно себя не контролировать. Если захочешь – можно даже кричать и кидаться камнями.

- Надеюсь, до этого не дойдет.

            Мы подошли к широкому каменному парапету и сели. Солнце садилось за горизонт, окрашивая небо яркими закатными тонами. Легкий ветер трепал пряди волос, принося запах зелени и прогретой за день земли. Тишину разбавляли только трели птиц.

- Я хотела рассказать тебе все, чтобы ты понял, и, может быть, помог мне разобраться во всем. Начну с самого детства, наверно. Моя мать умерла от рака, когда я еще была маленькой. Оставила нас с отцом. Знаешь, я ненавидела ее всегда за это – за то, что она бросила. А мне она была нужна. И отцу нужна. Он не смирился с ее потерей, но все же пытался завести другие отношения. Ничего не вышло. И он начал пить. Сначала он стал кричать на меня, потом пошли подзатыльники. По мере того, как я росла, менялось и его отношение ко мне. Может быть, еще играло роль то, что я очень похожа на мать – просто копия ее в молодости. Была. Я постаралась сейчас избавиться от этого сходства. Так вот, возможно, отец видел во мне мою мать, которая нас бросила, и поэтому вымещал злость. Я росла в ежовых рукавицах, под тотальным контролем. После школы пошла сразу на работу. Я знала несколько правил общения с отцом – не перечить было одним из самых главных. Не злить, чтобы не усугубить. Однажды я это правило нарушила. Но когда получила пощечину, мне нужно было заткнуться. Но я не могла – все говорила и говорила. Он тогда держал меня за волосы, а потом оттолкнул…и я зацепилась ногой. В общем, я упала, и по пути ударилась головой. Потеряла сознание. Отец испугался – когда я пришла в себя, он сидел на полу и держал на коленях мою голову, извинялся, говорил, что не хотел. Я знаю, что не хотел. И вот после этого я как-то вечером сидела на набережной, и ко мне подошел Майкл. Просто, у него там была встреча, а я разглядывала их, вот он и подошел. А потом и увидел мои отметины на лице. С тех пор он и взял меня под опеку, что ли – говорил со мной, убеждал, что я не могу оставлять все так, как есть. И я послушалась. В другой раз, когда отец разозлился и хотел меня ударить, я не позволила – сказала, что закричу, и закричала. Он злой буквально вылетел из дома. А ночью вернулся уже избитый и раненый – ножевые. Я помню, как плакала, прижимала к его животу полотенце, и ждала скорую. Он сказал, что это я виновата в произошедшем. Вроде как, промолчи я, он не ушел бы из дома в таком состоянии и не нарвался на драку. Он умер до приезда скорой. Я тогда позвонила Майклу, он забрал меня. Не знаю, как бы я без него пережила то время – он вызвал клининговую компанию, чтобы мне не пришлось вытирать кровь с пола, он организовал похороны, помог с оформлением всех документов на дом. И просто поддерживал меня. Его идеей было переехать. И с его же помощью был продан тот старый дом, и в кратчайшие сроки куплен новый. Только вот я все равно не могу поговорить с ним обо всем. Не знаю, почему. Может, боюсь подпустить его ближе – ведь терять больно, а от меня все уходят. О той неудачной попытке изнасилования Майкл не знает. И не знает о том, как меня разрывает от эмоций временами. Я не справляюсь с ними. И не знаю, что мне делать. Боюсь, что однажды я могу совершить то, что отмотать назад будет уже нельзя.

            Пока я говорила, глазами следила за последними лучами солнца, скрывающимися за горизонтом. На улице темнело. Я все рассказала, без утайки, стало ли мне легче? Не уверена.

- Не обижайся, но сейчас мне хочется отделать твоего отца,- голос мужчины был хриплым.

- Не обижаюсь. Майкл также реагировал.

- Тебя хорошенько прополоскало в дерьме. И я могу понять, почему тебя бросает в крайности – это логично, когда ты дорвался до свободы. И также согласен с тем, что со свободой нужно быть аккуратнее, чтобы не перейти грань. А еще я скажу то, что тебе не понравится – перестань воспринимать себя жертвой. Ты всю жизнь ей была, привыкла к этой роли, сроднилась. Но пришло время отпустить ее. Заметь, твоего отца нет, а ты продолжаешь страдать. Ты сама причиняешь себе боль.

            Он был прав – слова мне не понравились. Во рту стало горько.

- Так значит, это я во всем виновата?

- Кэт, я не сказал ни слова о вине. Ты неправильно себя позиционируешь – это не вина, это ошибка. Пойми ее и исправь.

- Как?- Обида во мне поднялась штормовой волной. Я надеялась на помощь, а теперь оказалось, что мои же слова используют против меня.

- Ты видишь себя девушкой, которая страдает от застарелых душевных ран, и не знает, как жить с ними дальше. Я же вижу девушку, которая боится отпустить свое прошлое, цепляется за него, как за единственно известное и понятное. Ты выработала систему поведения – тебе причиняют боль, и ты страдаешь. Но источник боли в виде отца больше не существует. А легче не стало. Знаешь почему? Теперь ты сама выполняешь функцию мучителя, чтобы создать знакомую и понятную ситуацию. Чтобы знать, что делать. Ты боишься неизвестности, боишься будущего. И поэтому не отпускаешь прошлое, тянешь его за собой. Прими его таким, как есть, и отпусти. Живи дальше. Дерьмо случается со всеми – это не повод сливать в унитаз всю свою жизнь.