Страница 127 из 135
— Прости, брат, я не знал, что происходит с нашим родом, и что замышлял мой отец… Я бы вернулся раньше и встал рядом с тобой, плечом к плечу, чтобы предотвратить эту беду.
Затаив дыхание, я смотрела на двух гиперсексуальных, чертовски сильных и огромных Беров, которые просто смотрели в глаза друг друга, переживая события прошлого и сожалея о том, что его невозможно изменить, пока остальные Беры в буквальном смысле шевелили своими носами, принюхиваясь, чтобы понять правду ли говорит Нефрит. Как бы не принюхивалась я, а чувствовала только запах булочек от своей одежды и аромат уличного мороза, но мне казалось, что эти зеленые глаза не врут.
— Но теперь я вернулся. Я с тобой. И говорю это всем — ты наш единственный законный король, Север. Мы пойдем за тобой и поддержим любое твое решение, брат.
Север растерянно смотрел на своего брата, кажется, не в силах сказать что-либо, когда Лютый холодно сверкнул глазами на стан Кадьяков, что продолжали стоять, не шелохнувшись, словно ожидая команды — моргать и дышать:
— И вы? Вы тоже пойдете за Севером и поддержите его, даже если вам придется биться против своего рода?
Окружающая тишина стала такой пронзительной и напряженной, что казалось, что в небе сейчас прозвучит гром от столкновения эмоций огромных Беров с обеих сторон, и я вздрогнула, когда Кадьяки кивнули. Одновременно. Все, словно одно большое существо… долго репетировали?
— Нас всего 15, но мы отдадим свои жизни, не задумываясь, за нашего короля, — пробасил один из Кадьяков, что стоял в первом ряду, — каждый из нас близко знал Алмаза, верил ему и доверял. За это Карат убил наши семьи, бросив нас умирать в каменной пещере… Его воины каждый день ломали наши руки и ноги, чтобы мы не могли выбраться, не давая ранам заживать. Мы поддерживали Алмаза и его мысли относительно того, что пора менять уклад жизни Кадьяков, отступив от старых правил. Когда Карат с воинами ушли на чужие территории, нас оставили умирать от жажды и ран, но Нефрит спас нас, вытащив из заключения, и дал возможность отомстить за смерти близких. Мы идем с вами… если вы позволите.
Я едва не разрыдалась от облегчения, когда увидела улыбку Сумрака и его кивок:
— Мы рады вам, братья. Пусть все останется в прошлом…
УРА! Господи! Где тут аптечка и валерьянка? Я улыбалась так, что мои щеки, наверное, было видно даже со спины из-за ушей, глядя, как Сумрак прокусил свою ладонь клыками, протягивая руку Нефриту. Итак, процесс братания и принятия в одну большую, неспокойную и такую разношерстную семью начался! Прокусывая свои ладони, подобно Сумраку, каждый из вновь прибывших Кадьяков и Бурых подходили к братьям, здороваясь по-медвежьи. И пусть в округе стоял стойкий аромат крови, и ее капельки были на белоснежном снегу, я была рада, словно сумасшедшая, не удержав радостного визга, когда Янтарь подлетел ко мне с раскатистым хохотом, обнимая, и я буквально запрыгнула на него, крепко обнимая за мощную шею, и утыкаясь носом в горячее плечо.
Мой дорогой, мой любимый, мой самый родной братишка! Душа моя солнечная!
Я целовала его в щеки, вдыхая родной аромат сочной осени, совершенно счастливая и теперь спокойная, вися на брате и видя с высоты его роста за широченной спиной, как на крыльцо выходят улыбающиеся жены Беров, радостно обнимаясь и счастливо переговариваясь о том, что нужно подготовить новые комнаты для нашего пополнения.
— Мой дорогой сыночек! — тетушка Зои обнимала довольного Янтаря, когда он держал нас на руках одновременно, поднимая высоко над полом. — Боги хранили тебя!
— Хранили, но ни фига не кормили, — смеялся Бер, целуя свою человеческую маму, — три дня не ел даже шишек! Поэтому в ближайшие сутки кухня исключительно моя!..
— Идем скорее, родной, идем.
Только тетушка Зои не успела ступить на пол, когда ее подхватил Сумрак, опять приподнимая и обнимая:
— Как думаешь, Зоюшка, может, стоит этих ребят поселить в разных концах? Все-таки Кадьяки и Бурые… Как бы не начались потасовки между собой.
— Не начнутся, — фыркнул Янтарь, увлекая нас всех в дом, скорее к кухне, — они по дороге все передрались и выяснили отношения. Не думаю, что будут обниматься, но относятся они друг к другу уже спокойно.
Скоро все зашли в дом, и стало жить еще веселее, ибо теперь в нашем шумном улье были шмели, пчелы, осы… в общем кого у нас только не было!
Теперь круглосуточно стоял гул низких мужских голосов, которые постоянно что-то обсуждали, что-то говорили, о чем-то шутили и смеялись, а иногда даже начинали петь. Сумрак держал всех в узде, раздавая подзатыльники направо и налево, когда очередная рота Гризли была прислана на кухню в качестве помощников для чистки продуктов.
— Ну почему мы? — ныли Гризли над кастрюльками с очищенным луком, вытирая свои крокодильи слезы, и ругаясь по-медвежьи, что лучше бы им доверили мясо или хотя бы картошку.
— А кто сломал 8 деревьев вокруг дома и чуть не проломил крышу одним из них? Раз нет мозгов, то работайте руками! — сказал, как отрезал Сумрак, сам крутясь на кухне с какими-то картами.