Страница 117 из 135
— Четверо, — Сумрак отчего-то опустил глаза, принявшись рассматривать стол.
— Кто четвертый?
— Мой брат… он обосновал этот город много лет назад и был первым из рода Гризли, кто преступил закон, влюбившись в человека и посвятив свою жизнь ей одной… Я не смог убить его, как того требовали наши законы.
Я даже не заметила, как убрала подальше тарелку из рук, боясь случайно уронить, выключая воду. Беры не заметили этого, продолжая хмуриться и приглушенно переговариваться.
— Сколько Кадьяков может прийти к нам? — Лютый повернулся к Северу, глядя на брата пронзительно и напряженно, и внутри меня свернулся удушливый комок наступающей беды, потому что Север буквально изменился в лице, чуть поморщившись, словно его слова причиняли ему боль:
— …около 400… и это с учетом того, что пара десятков могла остаться на своей территории для защиты…
После этих слов изменились в лице все, кто находился за столом… даже включая вечно позитивного Янтаря, который нахмурился так сильно, что его резко очерченные брови сошлись на переносице, когда Бер пророкотал своим раскатистым низким басом:
— Четыреста чистокровных головорезов, помешанных на мести и крови, которые всю свою жизнь с рождения только и знали, что тренировались и грызли друг друга?..
— …боюсь, что так, — от тяжелого вздоха Севера и его растерянного взгляда, который тут же был спрятан за пеленой его черных длинных ресниц, мои ноги подкосились. И я упала бы на пол, если бы не прохладные крепкие и такие миниатюрные руки тетушки Зои, которые обхватили меня, прижимая крепко к себе.
— …это просто самоубийство…
Туман откинулся назад на стуле, убирая за плечи свои иссиня-черные волосы:
— У нас нет численного преимущества… а на одного чистокровного Бера нужно как минимум два обычных, чтобы была хоть какая-то возможность победить…
От резкого колкого взгляда Лютого, который он бросил на Тумана, казалось, можно сразу же умереть, словно от лезвия заточенного кинжала, и Бер сконфуженно замолчал, опуская свои необычные зеленые глаза в пол.
— Пусть нет преимущества. Возьмем реванш хитростью и тактикой боя, — от спокойного твердого голоса Сумрака и его ауры совершенного и абсолютного добра и веры, даже обстановка у стола изменилась, когда Беры перевели все взгляды на него, прислушиваясь к тому, кто понимал в сражениях явно больше всех Беров вместе взятых… А я не могла отвести своих глаз от Янтаря, начиная дрожать, погибая внутри.
Из всех братьев мне казалось, что я знала его лучше других… даже лучше своего Севера.
С самого начала он был всегда рядом. Всегда помогал. Всегда защищал. Всегда верил в то, что все у нашей семьи будет хорошо. И вот теперь я буквально кожей чувствовала его настрой… и он мне не нравился. Он меня пугал до морозных чертиков! Даже больше, чем может испугать ледяная ярость Лютого. Взгляд моего брата изменился, став почти стальным… и эта уверенность убивала меня.
— …не смей… — прошептала я, едва дыша и дрожа в руках тетушки, которая лишь сжала меня сильнее, словно боясь, что я смогу вырваться и помешать мужчинам, глядя прямо в эти удивительные глаза света душистого меда, прогретого осенними солнечными лучами, взгляд которых остановился на мне. Темные брови Янтаря чуть изогнулись, перестав хмуриться, и губы дрогнули в улыбке, только я была готова разрыдаться…
Он не отступит. Янтарь все решил для себя и пойдет до конца, даже если я сейчас лягу на полу и скажу, что он пройдет только через мой труп. Предположим, что Север не даст этому случиться, но сможет ли он остановить брата… захочет ли…
— Янтарь, не смей…
Только Бер улыбнулся кончиками губ, повернувшись к Лютому, и проговорив осторожно и как никогда раньше серьезно:
— Я вернусь на наши земли и постараюсь отыскать свой род…
Все Беры замолчали, напряженно уставившись на Янтаря, глаза которого сияли непреклонностью и его удивительным солнечным теплом.
— Не верю, что Кадьяки смогли уничтожить всех Бурых Беров до одного. А тот, кто остался жив, захочет отомстить за смерть своих близких. Я найду их и приведу сюда… — Янтарь перевел свой взгляд на хмурящегося Севера, — когда Кадьяки доберутся до города?..
Медленно моргнув, Север погрузился в себя. Словно прислушивался внутри к каким-то неведомым процессам, сосредоточенно глядя в одну точку, прежде чем приглушенно выдохнул:
— Максимум 4 дня…
— Я успею вернуться.
— …отпустишь его? — дрожащими губами прошептала я, уже завалившись, если бы не миниатюрные, но такие крепкие руки тетушки Зои, глядя на Лютого, который не стал смотреть на меня, но чуть повернул голову в нашу сторону, давая понять, что услышал каждое слово, как бы тихо я не говорила.
— Не могу держать насильно, Мия.