Страница 10 из 53
22 декабря 1186 года, Трезмонский замок
Вытирая глаза кончиком рукава любимого синего котта, надетого по случаю празднества (гости еще не разъехались, стало быть, и наряд отправлять в сундук рано), Барбара направлялась на свою кухню – единственное пристанище, где она чувствовала себя по-настоящему счастливой. И где только пересоленный суп казался трагедией старой кухарке.
Но, видимо, день в самом деле не задался. Стоило ей переступить порог кухни, как она обнаружила в ней… брата Паулюса.
- Пресвятая Дева Мария! – воскликнула Барбара и перекрестилась.
- Барбара! – живо отозвался Паулюс, вскочив со скамьи, подскочил к ней и крепко обнял кухарку. Он уже успел изрядно приложиться к медовому напитку, который обнаружил в кувшине, и теперь был несказанно рад встретить живую душу в словно вымершем замке. – Что-то у нас так тихо сегодня. Ну, рассказывай, что здесь произошло, пока меня не было, - он весело подмигнул старухе.
- Святые угодники, брат Паулюс, что на тебе за срамные одежды? – в ужасе шарахнулась она от него.
- Аааа… это, - протянул Поль глянув на себя. – Ну, как бы тебе объяснить… Да не обращай внимания, - он махнул рукой и снова потянулся к кувшину.
- Эй, эй, эй! – запричитала Барбара. – Ты чего это делаешь? Совсем одичал? Даже трогать не вздумай, это на королевский стол.
Она выхватила кувшин у него из рук, отставила в сторону и наполнила его чашу из бочонка.
- Держи вот… Остатки шабли со вчерашнего пира. Ты лучше скажи, странник, куда пропал, когда был так нужен? Король Мишель чуть с ума не сошел, разыскивая, кто бы провел венчание!
- Что это ты злая сегодня такая? Обидел кто?
Он с удовольствием сделал большой глоток вина. Какое замечательно вино! Не то что всякая дрянь в образцовом Париже 2015 года.
- Жаль, что я все же пропустил свадьбу. Эх, как бы я погулял, - Паулюс задумчиво почесал затылок. – А я… немного путешествовал. В далеких странах. Там вот так одеваются. Потом переоденусь.
Барбара еще раз окинула взглядом непотребную одежду брата Паулюса – рваные джинсы и обтягивающий его мощный торс реглан яркого синего цвета с желтыми улыбающимся черепом на груди.
- Не иначе бесы в тех странах живут, - заявила она, плюнула и перекрестилась. – Хотя и в нашего короля они, похоже, вселились. Женился-то на полоумной! Так она хоть тихая. Подумаешь, временами говорит странно, вроде как не по-нашему. Но ведь король-то подле нее на людей кидаться стал! А сегодня так и вовсе – я ему письмо от Ее Светлости принесла, а он меня прогнал. И едва не пригрозил и вовсе из замка выгнать! Ох, наварю я ему овса на завтрак, будет знать! Королева говорит – полезно! Совсем горе королевству!
Паулюс громко расхохотался.
- Нет, Барбара, бесы там не живут. Хотя овес едят. Не знаю, полезно ли, но вкусно, - неожиданно затих и вздохнул, вспомнив про Лиз. И так грустно ему стало. За каким дьяволом он искал этот проклятый виноградник! – А с чего это ты вдруг курьером стала?
Барбара с ужасом взглянула на Паулюса. Тот тряхнул головой и поправился:
- Ну, посыльным. Письма королю носишь…
Барбара выдохнула, взяла из рук брата Паулюса чашу и сделала несколько жадных глотков.
- Да, видать, больше некому! Пажей распугали всех. Герольды чуть ли не под тронами прячутся. Ходят все на цыпочках. Королева, чуть что, так в слезы. Наследника они ждут!
Глаза бывшего святого брата округлились.
- Наследника, говоришь? – усмехнулся он. – Какая нудятина!
- Бог с тобой, святой брат, что ты такое говоришь? – в ужасе воскликнула старая Барбара. – Совсем умом повредился? Одежды срамные, речи нездешние!
Она бросилась к кувшину с медом, который только-только отняла у него. Налила в чашу и подала Паулюсу.
- Вот, лечись. А то придет месье Андреас, а у него лечение похуже будет. Королева сказала, что и на «поушешный выстрел» его к себе не подпустит, когда придет пора разродиться. Брат Паулюс, а ты знаешь, что такое поушешный выстрел?
- Нет, Барбара, не знаю, - задумчиво сказал Поль. «Может, и впрямь королева не в себе…», - подумал он и вслух продолжил: – Я пока еще немного знаю. За мед спасибо, вкусный он у тебя! Лакомство божественное, Ignosce mihi, Domine! Так ты говоришь, нашелся тот, кто венчание провел. И что же? Его в моей комнате поселили?
- Брату Ницетасу комната твоя не понравилась. Говорил, что слишком тесная да темная. Так что никто там не жил. И вещи так там и лежат – как раз пойдешь, облачишься в одежду, сообразную сану. Единственное, брат Ницетас на венчание короля и королевы одолжил твою праздничную сутану, дескать, она наряднее, чем та, что он привез из обители. И, сдается мне, так и не вернул.
- Жаль. Хорошая была сутана. Ну, пойду я. Переодеться надо. Права ты.
И Паулюс с кислой миной побрел из кухни, где оставались любезные его сердцу шабли и мед. Однако не успел он дойти до порога, как столкнулся с пышнотелой женщиной, держащей на руках младенца. Младенцу было около полугода. И, едва завидев Паулюса, он сжал свои крохотные кулачки, закряхтел и стукнул женщину по лбу.
- Ваша Светлость, что ж вы балуетесь? – взвизгнула она и жалобно посмотрела на Барбару.
- Забавляется юный маркиз, - с улыбкой сказала кухарка.
Паулюс подпрыгнул. И, кажется, даже протрезвел. Немного.
- Какой еще... юный маркиз? – недоуменно спросил он у женщин.
- Ты, что же, брат Паулюс, не знал даже, что у трубадура, который маркизом де Конфьяном оказался, сын есть? – изумленно спросила Барбара. – Что ж это за такие дальние страны, что туда вести из Трезмона не доходят? Про свадьбу не знал, про наследника Его Светлости – тоже. А ведь вы ж, помнится, с мессиром Сержем приятелями были, столько выпили вместе!
Святой брат издал странный звук, явно означавший, что ничего из перечисленного кухаркой он не знал, а Серж еще обязательно ему ответит, почему держал его, своего друга, в неведении относительно сына. Паулюс с любопытством взглянул на ребенка.
- А ведь похож-то как!
- Еще б не похож, - мечтательно проговорила кормилица. – Сразу видать породу!
Породистый младенец недоверчиво окинул взглядом молодую женщину и, что есть духу, завопил.
- Ваша Светлость, Ваша Светлость! Что же вы? – запричитала та. – Мать с утра не в духе, он и плачет. Чувствует, бедняжечка.
- А как по мне, так он попросту голодный, - жизнерадостно заявила Барбара. – А мамаша его – сущая ведьма! Клянусь памятью своей кузины Никталь – тоже с бесами водилась, покуда они ее к себе не прибрали. Старая дура жила в лесу, пошла травы собирать на болото. Там и пропала, больше ее не видели.
- Совсем нехорошо в Трезмонском королевстве, - пробубнил себе под нос Паулюс и осенил себя крестным знамением. Он не рискнул спрашивать подробностей ни про ведьму, ни про то, почему юный маркиз находится здесь, а не в Конфьяне.
- Пойду я, Барбара. Пойду, - почесав затылок, сказал Паулюс. – Мне письмо надо написать одному полудурку.
Только бы вино, как и вещи, по-прежнему, было в сундуке. И уж он напишет!
- Ступай, брат Паулюс! – с улыбкой заявила Барбара. – Заглядывай по старой памяти!
И, глядя ему вслед, добавила:
- А все же славно, что он вернулся. Может, с ним и мир вернется в наш замок.
- Хорошенький какой, жаль, что монах, - мечтательно вздохнула кормилица, за что немедленно была бита по лбу юным маркизом.