Страница 19 из 24
- Почему тебя выбрал Вадим? Ты же бесприданница! Что в тебе особенного? Смотрю в ее глаза, погружаюсь в них вся без остатка. Теперь я воспринимаю все, как она. Красной нитью в душе Лидии чувствую страх перед мужем. После того, как я с Лесей побывала у Вадима на работе, тот устроил ей взбучку. Он потребовал объяснить, зачем его жена обратилась к экстрасенсу? Зачем нанимала детективов? Почему она не верит ему, своему мужу? Зачем позорит его перед другими своей глупой ревностью? Тогда Лидия впервые ощутила исходящую от него опасность. Что-то жестокое появилось в его глазах и в голосе. Она поняла, что их отношения уже не будут прежними. Он не забудет и не простит. Девушка решила сбежать. Тайком от мужа купила себе билет на поезд и уже готовилась выйти из дома, но вдруг не смогла завести машину. Она решила вызвать такси, но ее телефон перестал работать. Обругав себя последними словами – договор на этот номер заключал и оплачивал ее муж, Лидия пошла на крайние меры, попросив телефон у охранника. Тот, невозмутимо глядя ей в глаза, сказал, что забыл свой телефон дома. Холодея от ужаса, она попросила открыть ей ворота, чтобы пойти прогуляться, но охранник сказал, что это невозможно. Ворота заели. Намертво. Тогда она окончательно осознала, что попала в ловушку. Вскоре приехал Вадим. Для него ворота тут же открылись, а телефон охранника, видимо, силой мысли тут же телепортировался к нему в руки.
Вадим подошел к жене и, все еще ласково глядя на нее, обхватил громадными руками тонкую шею. Объяснил, что он в курсе, что за билет сейчас лежит в ее сумочке. И еще он знает, кто живет у нее в Иркутске. Знает адрес, даже домик этот изнутри видит. Описать?
Лидия в ужасе застывает. Там, в Иркутске, живет ее любимая бабушка. Она очень старенькая, уже даже не разговаривает и почти ничего не видит. Вот уже пару лет девушка втайне от мужа посылала денежные переводы бабушкиной соседке тете Любе, чтобы та присматривала за бабулей, заменившей Лидии родную мать. Чтобы готовила, убиралась, покупала лекарства. Единственный родной человечек. Как ее защитить? Она в слезах повернулась к мужу: «Не тронь ее! Пожалуйста! Я сделаю все, что ты скажешь. Только дай ей спокойно дожить последние дни.» «Как скажешь, дорогая»,- Вадим ласково посмотрел ей в глаза, руки соскользнули прочь с ее шеи. «Пока ты мне послушна, ей ничего не грозит, кроме смерти от старости.»
Я погружаюсь в другие воспоминания Лидии. Просторный деревянный домик на окраине Иркутска, из четырех комнат. Старая, в белой извести печка, обогревающая весь дом. Вручную плетеные коврики на чистых половицах. Деревянный добротный стол со стульями, а стены... Их и не видно! Все стены увешаны старинными иконами. Куда не брось взгляд – везде висят иконы. Разные, большие, маленькие, потемневшие от старости, золоченые. Я не слишком разбиралась в антиквариате, но после увиденного мне стало ясно, как день, что Лидия – и не бесприданница вовсе! Продав хоть часть этих икон, она станет невероятно богатой. Так вот почему Вадим не трогал Лидию. Ждал смерти ее бабушки. Когда бы та умерла, Лидия унаследовала бы все это бесценное наследие и тогда он в пятый раз стал бы вдовцом.
Достаю фотографию Вадима, хочу погрузиться в его глаза, чтобы расставить все точки над и. Но в этот момент раздается стук в дверь. Это Алекс. Мое сердце начинает биться быстрее. Бросаю взгляд в зеркало – ну и страшила! Темные кудри беспорядочно рассыпаны по плечам, даже выпрямить их сегодня не успела. Смуглая кожа, которую еще не тронула пудра, делает меня похожей на цыганку, карие глаза без косметики выглядят совсем беззащитно и по детски. Не женщина, а подросток! Но не скажешь ведь Алексу: «Постой-ка немного за дверью, я сейчас накрашусь!» Обреченно вздыхаю и иду открывать дверь.
Алекс проходит в прихожую. Что-то новое в его глазах. Уязвимость и ранимость. Он впервые снял свою броню и готов мне полностью открыться. Не могу в это поверить. Он страшно смущен и не знает, с чего начать. Берет меня за здоровую руку, смотрит мне в глаза, спрашивает:
- Ты ведь все уже знаешь? Правда?
- Скажи это. Скажи это вслух! – требую я. Он слишком долго меня мучил, чтобы так просто отделаться от объяснений.
Алекс собирается с духом:
- Я люблю тебя. Больше жизни люблю! Я готов к тому, чтобы ты читала мои мысли, потому что в них осталась только любовь к тебе. И в моих поступках будет только верность тебе. У меня нет никаких колебаний. Больше не хочу жить без тебя. Я люблю каждое выражение твоего лица: и когда ты сердишься, и когда расстроена. Когда ты погружаешься в свои мысли, у тебя появляется морщинка вот здесь, - Алекс легонько касается моей переносицы. – А когда улыбаешься, я не могу больше смотреть ни на что, кроме твоей улыбки и этих ямочек на щеках... Я могу продолжать еще долго. Может присядем? А то ты вся дрожишь. Я себе не прощу, если от моего признания ты грохнешься на пол и получишь еще одно сотрясение, - Алекс смеется. Ну надо же мне было оказаться на грани жизни и смерти, чтобы услышать такое! Я уже почти благодарна Вадиму за аварию и за удар по голове. Не будь всего этого, Алекс бы еще долго держал дистанцию. Бормочу:
- Я так благодарна Вадиму!
Алекс озабоченно смотрит на меня и с досадой морщится:
- Я должен был подождать. Ты еще не в себе. Слишком много потрясений за такое короткое время.
- Это не потрясение, Алекс. Это бальзам для моей души. Я так долго этого ждала и думала, что ты уже никогда не решишься. И придется мне выбирать: либо навеки оставаться старой девой, либо искать себе другого красавчика детектива.
- Гм... Так значит я по-твоему красавчик?
- Еще какой! – я смеюсь. Алекс наклоняется и целует меня в губы. Весь мир вокруг перестает существовать, я словно оказываюсь в эпицентре нежности, окутанном тонким ароматом любви и пронизанном искрами желания. Ощущение мира и покоя переплетается с мириадами красочных чувств: родства, понимания, принятия...
Мои ноги вдруг подгибаются, Алекс подхватывает меня на руки и относит на кровать. Обеспокоенно спрашивает, когда я в последний раз ела. Узнав, что за сегодня я съела парочку бизешек с фруктовым желе, он хмурится, хватает свой телефон и заказывает из соседнего ресторанчика любимое мной ризотто ди маре, крем-суп из шампиньонов и яблочный штрудель. А потом, когда нам приносят заказ, относит меня на кухню и следит за тем, чтобы я поела. На мои слабые возражения, (ну не ребенок же я, в конце-то концов, чтобы меня так опекали) он говорит, что получив сотрясение мозга, я как раз веду себя, как ребенок. Как упрямая, неразумная девочка.
Ну а потом, покончив с едой, он не позволяет мне даже убрать со стола. Сам ставит посуду в посудомойку и опять провожает меня до кровати. Нежно целует и накрывает одеялом.
- Ты должна отдыхать, малышка. После сотрясения тебе нужно побольше лежать.
А я и не возражаю. Глаза сами собой закрываются и я засыпаю.