Страница 31 из 33
Саня с опаской сел на один из стульев, слегка на нем подпрыгнул, проверяя на крепость. Стул крякнул, но выдержал. Саня печально вздохнул. Сегодня ему придется высидеть здесь целый день. Курсы. Любит государство повышать квалификацию своих работников с помощью удивительно нудных мероприятий, искренне веря, что это полезно.
Саня с куда большим удовольствием выехал бы куда-нибудь на природу… Исключительно по рабочим целям. Например, он так давно не охранял русалок! Да, очень давно. Водичка там, наверное, теплая… Так приятно было бы нырнуть, забыв об удушающей жаре…
Или лешие, да, лешие, просто отлично! Под деревьями тоже прохладно, и лешие не такие вредные, как русалки, можно с ними посидеть, поговорить по-мужски…
Но волшебное времяпровождение на то и называется волшебным, а сейчас Сане приходилось существовать в жестокой реальности — в душном конференц-зале, на неудобном стуле, с ручкой и блокнотом для записей. Рядом рассаживались коллеги. Энтузиазма не наблюдалось ни на одном лице.
— Чему учить сегодня будут? — Саня наклонился к Димке, с которым они как-то ходили вместе на протест банников из вип-саун. И моющие средства им слишком химические, и нагрев слишком электрический, и поведение клиентов слишком распущенное. Банники получили свою долю внимания от Госнежохраны, посетовали на времена и нравы и разошлись. А ушлый Димка разжился пятнадцатипроцентной скидкой в одно заведение. Сане оставалось только позавидовать — такой деловой хватки у него не было, да и нарушать неписанные правила работы он пока побаивался.
— Материться, — ответил коллега. — Последний раз мы год назад учились, нужно регулярно освежать знания, а то как подведут в самый неподходящий момент…
— Умение материться меня еще никогда не подводило! — гордо заявил Саня.
Димка фыркнул.
— Да ты только и умеешь «мать» да парочку действий! Настоящий мат — это искусство! Ему учиться нужно, а то нежить первая засмеет.
Саня проникся и кивнул. Репутация-то, конечно, у него уже была, но упрочить ее никогда не помешает. Легендарный матерщинник — это не только среди нежити почетно, но и в обычной жизни очень даже пригодится.
В зал вошла сухонькая старушка, мелкая, волосики в пучок на затылке шпильками скреплены, а очки, видно, еще в семидесятых покупались.
Ну, чисто бабушка-библиотекарша, вымирающий вид, который охранять пуще нежити нужно.
Бабушка прокашлялась, поправила на груди пышное кружевное жабо с большой брошкой, обвела взглядом притихшую аудиторию и сказала:
— Здравствуйте.
В общем, это было единственное печатное слово в последующей тираде. Бабулька, ни разу не запнувшись, в пятиминутной речи высказала все свое негодование тем, что из пустых голов сотрудников Госнежохраны вылетели все знания, которые она старательно вбивала им на прошлых курсах повышения квалификации. Что она уже и не надеется услышать от них что-то новенькое, но хотя бы старенькое-то можно было использовать правильно?
Саня ошарашенно пялился на бабульку, а потом покосился на Диму. Коллега внимал «библиотекарше» в полном восторге.
— Это же Ольга Николаевна, доктор филологических наук, — шепнул он Сане, поймав его взгляд. — Эксперт мирового уровня по ругательствам!
Саня Ольге Николаевне почему-то посочувствовал. Он представил, как она, юная девушка в этих же очках, после окончания филфака выбирает тему для диссертации… Что же должно было случиться, что она решила стать специалистом по мату, а не знатоком какой-нибудь поэзии Серебряного века?
— Записываем! — рявкнула бабулька голосом настоящего прапорщика. — Первое! Эмоциональный посыл! Чтобы ваш мат принес необходимую пользу, вы должны вложить в него энергетику эмоционального посыла! Разбились по парам и отрабатываем!
Саня повернулся к Диме. Эх, как же он жалел, что Леночка — опытный инспектор и сейчас на дежурстве, пока он должен тут эмоциональный позыв отрабатывать! Впрочем, говорят, это очень возбуждающе на мужчин действует, так что лучше тренироваться вдвоем дома… в интимной обстановке… Леночка — инспектор ответственная, она как загнет да как вложит эмоцию! Саня даже зажмурился в предвкушении.
… И получил словарем по затылку.
— Отрабатываем! — очень неласковым тоном, похлопывая толстенной книгой по ладони, сказала Ольга Николаевна. — С моих курсов вы выйдете либо матерщинником, которого будет уважать вся нежить Беларуси, либо не выйдете вообще!
Библиотекарша? Диверсантка высшего уровня, замаскированная под божьего одуванчика! Саня представил, с каким безобидным выражением лица бабулька может его прибить, и поежился. Еще же и процитирует что-нибудь эдакое, подходящее к случаю. А потом добавит: именно так матерились воины Золотой Орды, когда им не вовремя привозили дань. Свидетельства этому мы можем найти в таких-то летописях…
Минут пятнадцать все сотрудники Госнежохраны поливали своих коллег матом с эмоциональным посылом. В углу зала сцепились две девушки — Леночка как-то упоминала, что одна у другой то ли увела парня, то ли посадила за разбор почты домовых, которые любят на людей жаловаться долго, обстоятельно и чаще всего беспочвенно. Ну откуда среднестатистический обитатель квартиры знает про плошку с молоком? Да он домового только в мультике про Кузю в раннем детстве видел! И не со зла и не для того, чтобы уморить голодом ценнейшего представителя племени, хранителя мудрости веков и т. д. и т. п. Да, Саня тоже как-то разбирал жалобы домовых, подвернулся Леночке под ПМС-ную руку.
— Стоп! — в Ольге Николаевне снова прорезался прапорщик. Она подошла к девицам и огрела каждую словарем — такой способ прекращения драки оказался очень действенным. Мило улыбнулась и тихим голосом романтичной барышни удовлетворенно сообщила: — Как видите, ваши эмоции принесли свои плоды. Вы все сделали правильно. Я довольна.
— А что было бы, если бы не принесли? — шепотом спросил Саня у Димы.
— Мы как-то два часа ругались, пока народ не подрался, — ответил он. — А Гомельская контора решила схитрить, и через десять минут затеяла подготовленный бой. Так Ольга Николаевна сразу определила подставу и заставила их ругаться четыре часа без перерыва! Представляешь? Половина Госнежохраны ушла потом на больничный, а один даже вывих челюсти заработал!
Саня присвистнул. Как есть диверсантка!
Спец по матерщине тем временем что-то чертила на ватмане, прикрепленном к стене.
— Второе! — Ольга Николаевна только чуть повысила голос, но в аудитории тут же воцарилась тишина. — Правильная литературная конструкция! Даю вам двадцать минут, чтобы составить максимальное количество вариантов на основе вот этого.
На ватмане идеальным каллиграфическим почерком было написано:
«Если ты… (такой-то) не сделаешь этого, то я тебе… (конкретика)»
Саня занялся конкретикой и описанием «такого-то». Это оказалось неожиданно сложно, к тому же сочинения «автор имел в виду» он последний раз писал в школе.
Зловещая бабулька прохаживалась между рядами, заглядывая в блокноты, и вещала:
— Некоторая нежить, утратившая рамки поведения, реагирует только на подобное. Помните, что Госнежконтроль стоит на страже внутренней безопасности! Никому не нужно, чтобы дома завелся взбесившийся домовой или русалки начали парней топить! Или банники… Кто, кстати, к банникам ходил?
Саня поднял руку. Почему-то ему было страшно. Рядом икнул Дима, его поднятая рука даже слегка подрагивала.
— Серафим Петрович рассказал мне о ваших подвигах, — процедила Ольга Николаевна. — Потом я с вами отдельно поговорю.
Как же так! Да они же банникам ни слова против не сказали!.. Наверное, в этом все и дело…
А вас, Штирлиц, я попрошу остаться…
— Скидку отберет, — прошипел Дима. — Точно скидку отберет!
Потом ученики прилежно читали свои литературные конструкции, а остальные записывали. Одна из Саниных конструкций даже удостоилась сдержанной похвалы. Почему-то парень себя почувствовал маленьким ребенком, которому Дед Мороз посреди лета принес подарки.
— Третье! Синонимы! Не менее двадцати синонимов к мужскому половому органу! И не менее десяти — к женскому! Приступайте! — Ольга Николаевна крепко прижала к себе словарь, будто боялась, что кто-то магическим зрением проникнет сквозь обложку и спишет оттуда заветные слова.
— Что за дискриминация! — бурчал про себя Саня. — А еще говорят, что у нас равноправие!
— Сейчас еще по десятке влепят! — испуганно шепнул Дима. — Молчи!
— А вы прошлый раз не это же задание делали? Дашь списать?
— Нет, мы в прошлый раз сорок синонимов к «отлюбить в извращенной форме» писали. Я на двадцать шестом спекся.
Саня посмотрел на Диму с уважением. Он не сомневался, что его таланта едва на десять хватит. Интересно, а Леночка все сорок смогла написать?
После этого занятия был объявлен перерыв, и сотрудники Госнежохраны потащились на раскаленную улицу — кто курить, кто в кафе. Саня облил голову водой и только после этого рискнул высунуться на улицу за мороженым.
Короткими перебежками от тени к тени он вернулся из магазина обратно и присел в коридоре, прижимаясь спиной к упоительно прохладной стене.
— Дай куснуть, а?
Саня скосил глаза вниз и увидел там дворового. Несколько мгновений молча таращился на мелкую нечисть, а потом начал ржать.
Борода дворового была туго заплетена, на тельце красовалась миниатюрная майка-«алкоголичка», а на кривых ножках — крошечные шортики.
— Это чего с тобой? — через смех выдавил Саня.
— Жарко, — буркнул дворовой. — И нечего ржать! Ты вот тут в холодочке сидишь, а дома, небось, еще и кондиционер стоит. А я целыми днями — на улице, за порядком слежу, только на минутку забегаю…
Сане стало стыдно, и он протянул дворовому весь брикет. Хороший у них дворовой, лучше его не обижать. А то не будет следить, чтобы на машину птицы не гадили и кошки свои игрища не устраивали.
На вторую часть занятий инструкторы притащили волосня. Мужичок с длинной шерстью и семипалыми когтистыми лапами отчаянно зевал и, казалось, ему было совершенно все равно — что с ним сейчас сделают. Сане это состояние было очень хорошо знакомо — ты рассказывай, рассказывай про то, как космические корабли бороздят просторы Большого театра, только не задавай мне слишком сложных вопросов, а еще лучше — отпусти спать.
До этого волосня Саня видел только на картинках, и, судя по вытаращенным глазам коллег, не только он. Волосни нынче редко встречаются — от болезней, ими насылаемых, современная медицина избавляется на раз, а девкам спать мешать невозможно — это еще неизвестно, кто кому помешает, как попадется изголодавшаяся по мужчине молодуха, так несчастного волосня и скрутит, стоит тому только ей на грудь навалиться.
Разбираться с волоснем явился сам Серафим Петрович.
— Вообще-то, вы сейчас должны были писать тестирование на знание нежити, — жизнерадостно объявил он. Конечно, ведь это не ему грозила потеря части зарплаты, если на тест неправильно ответишь. — Но к нам за помощью обратился волосень! Так что тест немного подождет. Немного!
Хоть перед смертью и не надышишься, Саня вздохнул с облегчением. По видам нежити его гоняла Леночка, но парень знал, что Серафим не любит ходить легкими путями и ввернет в тест что-то такое, отчего и так вареные мозги в трубочку свернутся.
Выяснив, что на него не только смотреть будут, но и решать его проблемы, волосень заметно оживился и крайне эмоционально включился в разговор.
История волосня оказалась грустной, как многие истории про настоящую любовь. Волосень себе казался умным и мудрым, ведь он никогда не мешал женскому сну! Нет, он специализировался по мужчинам — щекотал им нос и пятки или царапал грудь и спину. Его очень веселили разборки, которые устраивали женщины, обнаружив на спине благоверного несанкционированные царапины. Какие страсти кипели, сколько посуды билось! А мужики стояли растерянные, клялись, что ничего не знали. Не скажешь же жене — меня ночью за пятки мохнатая морда кусала, а потом по спине — р-раз! А вовсе не секретарша Любочка, когда я вчера на работе задержался!
Однако хитрый волосень перехитрил самого себя. Он влюбился! В мужчину! Футболиста! Мускулистого, огромного, который так трогательно взвизгивает, когда ему пяточку щекочешь, а пяточка розовая такая, округлая, лучше, чем у младенца!
А нос! Мужественный, сломанный два раза, широкий такой, как проведешь по нему лапой, так смешно крылья носа трепещут! И весь этот футболист такой замечательный, на тренировках набегается до упаду, ножками во сне дрыгает, фыркает, но не просыпается — устает очень.
Волосень рассказывал, а Саня краснел, прям чувствовал, что с головы сейчас взлетит крышка, как у закипевшего чайника. Материться было не стыдно даже при бабушке-одуванчике, да и чего стыдиться, когда тебя словарем по голове без всякого зазрения совести лупят. А вот слушать, как взрослый муж… не мужик, но существо мужского пола, про пяточки другого мужика рассказывает — это было выше его сил. Одно дело — Леночкины пяточки, но у Леночки все было хорошо: и пяточки, и щиколотки, и голени, и бедра, и то, что между ними. Но вот рассказывать перед толпой народа о пяточках — да Саня бы себе лучше язык откусил! Видно, сильно волосня прижало, беднягу.
Так и жили они втроем — футболист, волосень и его любовь к футболистовым пяточкам. Пока не появилась она, злодейка-разлучница, окрутила невинного парня, к нему в квартиру перебралась и стережет! Всю ночь стережет! К пяточкам не допускает!
— Ведьма! — выкрикнул волосень и заплакал.
Саня оглянулся. Мужики сидели красные, смущенные, а вот девчата начали всхлипывать, сочувствуют волосню. Им-то все равно, лишь бы любовь и с хорошим концом. Во всех смыслах.
— А почему волосень с этим делом к нам пришел? — спросил Саня. — Или мы теперь Госнежлюб?
— Потому что это дело по нашему ведомству! — серьезно сказал Серафим. — Волосень от любви чахнет. Так и совсем помереть может.
— Да, — раздался девичий голосок с заднего ряда. — Когда любишь, совсем нервная система разбалтывается! И такие глупости можешь совершать! А начальство в положение не входит!
Начальство и глазом не повело, еще раз продемонстрировав свою толстокожесть. Если бы Саня не видел своими глазами, как Серафим увивается вокруг тети Маши, то, может, и поверил бы. А так понятно — задела начальственную душу история волосня, вот и старается ему помочь.
— А ведьма инициированная? — спросил кто-то.
— А может, она это специально?
— А может, она кто-то из наших?
— А ты не хочешь себе выбрать другой объект для любви? — громко перебил Саня сотрудников, наперебой выдвигающих версии. — Это же футболист, у них там вся команда такая — большая, мускулистая, с носами сломанными и этими… пяточками. Они же все бегают целый день.
Тишина в конференц-зале наступила какая-то нехорошая, порицающая и возмущенная. Саня себя почувствовал как на передовой, под прицелами снайперов.
— Что я такого сказал? — спросил он, стараясь не показать, как ему страшно. Вон, те коллеги, которые подрались из-за парня, сейчас обнялись и так дружно в его сторону сопят, что хочется сбежать как можно быстрее и как можно дальше.
— А ты бы поменял Лену на кого-то другого? — спросила еще одна коллега, Аня. — Вот на меня, например! А что, я тоже блондинка, и тоже в Госнежохране работаю, а грудь у меня даже больше.
Разговор сворачивал куда-то не туда. Мужская половина коллег дружно посмотрела на грудь Ани, потом подняла глаза к потолку, видимо, сравнивая ее с Леночкиной, и осуждающе покосилась на Саню.
— Нет, — сказал он спокойно. — Я Лену ни на кого не променяю. Никогда. Потому что не за пяточки и грудь я ее люблю, и уж тем более — не за место работы. Я ее всю люблю, в комплексе! А ты вот, ты хотя бы имя своего футболиста узнал?
— Э-э-э-э, — озадачился волосень. — А зачем? У него же пяточки, я каждую назвал, персик и абрикоска!
По залу пронеслись смешки. Персик и абрикоска, да! И брутальный мужик. Хорошо, что он не знает таких подробностей о своем теле.
В итоге было решено отправить волосня к одиноким сокомандникам «Персика».
Саня подождал, когда волосня выведут, и побежал следом.
— Слушай, — торопливо сказал он. — Ты вот что… ты следующему футболисту пятки не щекочи, а лучше массаж сделай. Я вот своей… пяточкам своей любимой всегда делаю, когда она по вашим нежитьским делам набегается.
— Массаж? — удивился волосень. Видимо, такая мысль ему в голову не приходила.
— Да, массаж! От этого пяточки еще персиковее станут! — Саня и сам был в этом убежден, поэтому волосень впечатлился и обещал подумать.
Улаживая амурные дела, Саня опоздал к началу теста по знанию нежити. Вот всегда знал, что не стоит влезать в чужие дела, так нет же! Зато Леночка смеяться будет, когда услышит про влюбленного волосня. Эх, она же где-то на выезде, бедная, сражается с жарой и одуревшей от нее нежитью!
Как Саня и ожидал, тест был не простым, а с подковыркой. Нужно было вспомнить наиболее вопиющие случаи, произошедшие с подконтрольной нежитью за последние два года, и сделанные из этого выводы. Не то чтобы Саня совсем ничего не написал, но явно значительно меньше, чем предполагалось создателями теста. Эх, он даже как-то и не подумал, что стоит учиться не только у старших товарищей лично, но и заглядывать все же в архив.
Если бы Саня знал, чем это ему аукнется, то еще бы десять раз подумал, а потом бы запретил себе думать!
Заключительным аккордом сегодняшнего дня стала большая подлянка от начальства. Воспользовавшись присутствием всех сотрудников, запертых в одном помещении, Серафим, улыбаясь, словно его ангельский тезка, вывалил перед дверями огромные архивные папки и заявил:
— Пока все не разберете, домой никто не пойдет.
И закрыл двери.
Используя все, чему научились перед обедом, выстраивая такие конструкции, что Ольга Николаевна бы заслушалась, сотрудники Госнежохраны разбирали папки. Конечно, в архиве давно пора было навести порядок, но это стоило сделать когда-нибудь потом… совсем потом, например, зимой, когда большая часть нежити впадает в спячку, а сотрудники получают давно заслуженные отпуска. А вот так вот свалить на них всю грязную работу разом — просто запрещенный прием!
Уже стемнело, когда с упорядочиванием архива было закончено. Саня потянулся и подумал о том, что дома его ждет холодный квас — натуральный, Федькой сделанный, а не непонятная бодяга из магазина. А еще Леночка, к его приходу она уже должна была вернуться, принять холодный душ, и, сидя в кресле, читать любимую книжку, дожидаясь его. Старенький халатик обнажает бедра, одна нога болтается туда-сюда, замирая, когда главные герои книжки попадают в неприятности. Как же хорошо, когда возвращаешься домой и знаешь, что тебя там любят и ждут!
Но сразу попасть домой Сане не повезло, потому что на выходе их с Димой поймала Ольга Николаевна.
— Вы с банниками не разобрались! — В старушке не прапорщик проклюнулся, а самый настоящий генерал! — Когда планируете это сделать?
— Да они как бы и не протестуют уже… — заикнулся Дима.
— Они-то — нет, но скоро протестовать начнут люди! — отрезала Ольга Николаевна. — В «Бани и Сауны для души» приходила санинспекция! Знаете, почему?
— Нет, — пискнули парни, ощущая себя детсадовцами перед разгневанной воспитательницей.
— Потому что на бороде у банника — плесень! Которой он щедро делится со всеми стенами и потолками помещения!
— «Бани и Сауны для души»? — задумался Саня. — Там, кажется, банник ну очень борзый!
— Очень, — подтвердил Дима. — Это он тогда протест организовал, не нравится ему, видишь ли, что некоторые клиенты не просто париться приезжают, а с… другими целями!
— Вот и разберитесь, — велела Ольга Николаевна.
— А вы мне не начальство! — вдруг возмутился Саня. Начальство ничего про банников не говорило, за то, что конфликт с ними был улажен, даже сдержанно похвалило. И вообще, его дома Леночка ждет, квас, Федька… Совсем ему не хотелось переться куда-то на ночь глядя!
К тому же время-то для посещения сауны — самое то. После работы, с девочками там всякими, коллегами по бизнесу. А тут они с Димой, с банником разбираться!
— Не начальство, — согласилась Ольга Николаевна. — Но моя дочь — владелица тех самых «Бань». Я тоже могу пойти разобраться, да так разобраться, что ни одного банника во всем Минске не останется. Вот оно вам надо, скажите?
Парни дружно согласились, что не надо, и поплелись в сторону «Бань и Саун для души». Саня, после памятных событий, так машиной и не обзавелся, а у Димы ее не было по принципиальным соображениям — он свято верил, что заграничные гремлины обживутся в Беларуси, соблазненные качественными продуктами, и совьют гнездо именно в его машине.
Саня с причудой коллеги молча смирился — у всех свои тараканы, вон, некоторые пауков боятся, а некоторые — гремлинов. Профессиональная деформация.
Хотя вот именно сейчас он очень остро жалел, что им придется идти пешком. Хотелось как можно быстрее попасть домой, и Саня уже решил, что от «Саун» возьмет такси.
Парни ввалились в «Бани и сауны для души», желая только одного — утопиться прямо сейчас в небольшом бассейне с холодной водой. На удивление, в «Саунах» не было ни одного клиента — видимо, даже у серьезных бизнесменов, привыкших здесь решать свои рабочие вопросы, не нашлось силы духа — в жару отправиться в сауну. Или, может, просто день был такой, не для решения рабочих вопросов.
Саня сунул администратору под нос удостоверение.
— Госнежохрана. Пришли по сигналу проверить помещение.
— Да что ж вы все ходите и ходите! — тоскливо вздохнул администратор, тощий мальчишка-студент. Хм… Мальчишка? Вряд ли намного младше Сани, однако он воспринимал студента не иначе, как маленького мальчишку. Сам Топляков жил уже, считай, третью жизнь — первая до Чечни, вторая, кошмарная — Чечня, третья — рядом с Леночкой. Так что, по сравнению с этим студентиком, Саня просто знаток жизни или какой-то бессмертный эльф.
— Ты играй, не отвлекайся, — посоветовал Саня, заметив, что мальчишка торопливо свернул окошко онлайн игры. — Мы только плесень поищем.
— Нет ничего, — буркнул администратор. — Я сегодня утром все почистил!
— Так это же утром было! — заметил Дима. — А сейчас ночь уже.
Паренек махнул рукой. Лицо у него было угрюмое. Саня его понимал — как-то он решил сделать любимой женщине приятное, романтический вечер в ванной, розовые лепестки, свечи… И решил эту самую ванную помыть, чтобы все было идеально. Через полчаса ему уже ни романтики, ни совместного купания — ничего не хотелось. Только лечь, желательно, ровненько, да и отключиться. А тут — попробуй, вымой весь этот комплекс!
Войдя в помещение, парни тут же злоупотребили служебным положением и прыгнули в бассейн. О, как хорошо! Просто блаженство! Райское наслаждение!
Поэтому банника вызывали в благодушном настроении.
Мелкий, голый бородатый старичок появился сразу же. Плесень полностью покрывала его бороду, превратив ее в осклизлый кусок пакли. Сане стало противно и захотелось принять душ. А он еще в бассейне тут купался, как бы не заразиться чем, вредный банник и не такое может устроить.
Хорошее настроение испарилось, как и не было его.
— Ты что же это, подлец, тут вытворяешь? — рявкнул Саня.
— Сегодня футбол крутят, а я тут, с тобой разбираюсь, — поддержал его Дима.
— А я что? — глаза банника забегали. — В обмороки никто не падает, банные болячки не насылаю, все, как положено…
— А плесень?
— Так мыть надо чаще, тут же сыро… — лицо у банника было слишком нахальным. Придраться-то действительно не к чему, но очень хочется.
— А по морде? — не выдержал Саня, уж очень улыбка наглая на морде нечисти расплывалась.
— Жаловаться буду, — предупредил банник.
— Хорошо, — согласился Дима. — Жалуйся. Это же мы тут такие добрые. А вот Ольга Николаевна — знаешь Ольгу Николаевну? — Банник испуганно кивнул. — Так вот, Ольга Николаевна к тебе придет и все, дружок, жаловаться ты уже не сможешь. Никогда и никому.
— Это произвол! — пискнул банник.
— Этими «Саунами» ее дочь владеет. И ей очень не нравится санинспекция, которая тут регулярно ходит.
Банник спал с лица.
— Как же так… я же проверял… Она же… и не приходила никогда… И фамилия другая… не подумал совсем…
— Больше не будешь шалить? — спросил Саня.
Банник помотал головой.
— Ну и отлично! — Дима потер руки.
Потом сотрудники Госнежохраны договорились с администратором, что он в помещении бани — именно бани, не сауны! — приготовит хороший пар, настоящий, от раскаленных камней, оставит воды холодной — желательно, ключевой, не из крана, пусть хоть минералки купит, но чтобы вода была качественная! — и самый лучший веник приготовит. А потом поклонится и всю ночь заглядывать не будет.
Глаза у студента стали круглые.
— Новейшая разработка, — серьезно сообщил Саня. — Мы у вас в помещении оставили специальные капсулы анти-плесень. Реакция на пар, испарения воды и эфирные масла из веника! И плесени больше не будет!
— А кланяться зачем?
— За шкафом, — поддержал Саню Дима. — Ради физкультуры. Сидишь целый день за компьютером. Ты же не хочешь, чтобы мы пришли еще условия труда проверять? Так что лучше не раз поклонись, а хотя бы три. Низко-низко. И спина болеть не будет.
Выйдя из «Саун», парни попрощались, и каждый отправился своей дорогой.
Саня ехал домой — как и обещал, в такси, и улыбался. Он был доволен — конечно, банник обнаглел, но и его понять можно, никто его потребности не учитывает, приходится бедняге перебиваться чем есть. А хорошие отношения с банником тоже важны — вдруг зимой они с Леночкой захотят попариться? Да так, чтобы парок все болячки изгнал, да и чтобы не подглядывал никто. Так что надо будет еще пару раз заглянуть, окончательно с банником подружиться. И без матерщины обошлось, очень уж Ольга Николаевна все прямолинейно решает.
Саня вышел из такси и поднял голову. Из окна квартиры лился приятный желтый свет — Леночка включила настольную лампу и дожидается его.
Саня вошел в квартиру, поздоровался с Федькой и заглянул в комнату. Леночка уснула, читая книжку. Наверное, совсем устала, бедная.
Саня прокрался на цыпочках на кухню, выпил кваску и поужинал окрошкой, одновременно пересказывая Федьке все события за день. Разговаривать с домовым ему нравилось — видно же, что интерес неподдельный, да и советы Федька иногда толковые дает. Потом Саня принял душ и остановился над креслом со спящей любимой. Леночку стоило перенести на кровать, потому что иначе утром она будет жаловаться на затекшее тело, и вообще встанет без настроения, будет язвить и жалить. Но, с другой стороны, она так мило спит, любимый халатик задрался, светлые волосы по плечам разметались, а от ресниц на щеках тени.
Саня взвесил за и против и решил, что стоит перенести ее на кровать. Завтра утром еще результаты теста будут оглашать, лучше Леночке быть в настроении, на всякий случай.
Он поднял ее на руки, сделал несколько шагов и уложил на кровать. Леночка сонно улыбнулась и открыла глаза.
— Саня… — сказала она таким томным голосом, что парень тут же улегся рядом и ласково провел рукой по ее телу.
— Хочешь, я тебе массаж сделаю? — спросил он. — Заодно и историю про любовь расскажу.
— С хорошим концом? — хитро прищурилась Леночка.
— У меня — хороший, — ответил Саня, взял ее ступню в свои руки, и, разминая пальчики, начал: — Жил-был волосень, который решил не приходить во сне к женщинам…