Страница 9 из 92
Лорд Маркус неловко завозился на месте, прежде чем вновь взять на себя роль рассказчика, на этот раз решившись затронуть тему культуры южных стран. Говорил он негромко и куда-то в сторону окна, будто и вовсе сам с собой. Однако это и было самое приятное, ведь если бы он в эту секунду взглянул на меня, то понял бы, что я жадно ловлю каждое его слово. Ведь говорил он полезные вещи, о которых я даже помыслить не могла. Подобные темы в нашем обучение ни разу не затрагивались, так как были неважны. Мы проходили другие государства лишь на уроках всеобщей истории, но конкрётно ни на каком не задерживались. Да и я в те времена не особо уделяла этому внимание, разумно полагая, что подобная чушь мне не пригодится.
А на деле оказалось очень интересно и… странно, что ли.
Так, например, на юге женщины не выполняли реверансы. Совершенно. При встрече с человеком более высокого статуса было положено сделать глубокий кивок, указывая подбородков в левую сторону, то есть в сторону сердца. Если же леди равна по статусу, то была вольна протянуть для приветствия руку, которую чинно целовали. Низшие слои общества вовсе можно было не приветствовать, а если очень сильно хотелось, то следовало либо слабо-слабо кивнуть, либо на секунду удовлетворённо прикрыть глаза, как бы выразив свою благосклонность. Странности, да и только.
С мужчинами было намного проще, чем ниже поклон, тем больше уважения к собеседнику. Также в ход шли крепкие рукопожатия и, о, ужас, объятия. И ведь как объяснил лорд Маркус, последнее дозволялось делать всем. Даже достопочтенные лорды и леди могли обниматься друг с другом, если были мало-мальски знакомы.
Звучало это дико. Для нас, детей севера, подобные вольности в поведение были чужды. Леди Элионора лишь кинула своё возмущённое «фи» и поспешила отвернуться в сторону, но даже она была несколько поражена услышанному. Для меня, сидевший чуть наискось, было прекрасно заметно, как кончики её ушей запылали, стоило ей подумать, что за ней никто из нас не наблюдает. Я спешно отвернулась, почувствовав, будто бесстыдно поглядываю.
Ни для кого не было секретом, что наша нация всегда отличалась излишней «холодностью». Лезть в чужое личное пространство считалось дурным тоном, так же, как хватать за руки, обнимать и целовать в щёки. Правда, были исключения, связанные с близкими людьми и королевской семьей. Последние свободно могли дотрагиваться до любого члена сословия, начиная от низших и заканчивая духовенством.
Учителя всеобщей истории не раз любили упоминать, что наше государство находилось чуть ли не в изоляции, практически не имея торговым отношений. Однако это практически не сказывалось на нашей экономике, ведь мы были одни из немногих стран, способных самостоятельно себя обслуживать. Перебои были с выпечкой, крупами и всякой растительной пищей, так как прорастала та только на юго-востоке и крайне выборочно. Зато у нас было много рыбы и мяса, а также огромное количество лечебных трав, которые не росли в тёплом климате.
Поэтому наши немногочисленные торговые партнёры вполне открыто называли нас «изсли». С западного «из» переводилось как «я», а «сли» — «изживать», в целом это выглядело «изживающие самих себя». Впрочем, никого из наших политиков это не смущало.
Плавно лорд Маркус переключился на праздники и традиции южан. В основном его речь шла о простых людях, проживающих за городской чертой, ведущих собственное хозяйство и ездящих в крупные центры лишь на ярмарки или для общего сбора. Под размеренный голос переводчика и покачивание кареты я вернулась к прерванному занятию, погрузившись в неутешительные мысли, изредка отвлекаясь лишь для того, чтобы задать вопросы на интересующих меня моментах.
Внезапно уютная атмосфера грела душу, и леди Элионора со своим недовольным выражением лица не могла разрушить сиё чудесное времяпровождение. Наверное, поэтому я изначально не придала значения крикам снаружи, которые смешались для меня во что-то раздражающее и неинформативное.
— Миледи!
Неловко дёрнулась, встрепенувшись. Какое странное чувство. Я поспешно подняла взгляд на переводчика, чтобы понять, что тот, похоже, уже некоторое время сидел с закрытыми глазами, посапывая. Ничего не понимаю, ведь я прекрасно слышала, что буквально несколько секунд назад он что-то говорил. Странности творились какие-то.
— Что-то случилось, офицер…
— Уорский.
— Да-да, офицер Уорский, — невольно прикрыла глаза от стыда, крайне неудобно вышло.
— Вы ведь интересовались границей, верно? — и столько нетерпения в голосе, что невольно самой захотелось поторопить собеседника, но я послушно ждала продолжения. — Так вот она, миледи, граница.
Вначале я не поняла, не поверила, не осознала. Но когда смысл сказанного всё же достиг глубин моего сознания, то даже неодобрительное «леди Раммон» не могло меня остановить. Ведь преград как таковых, по сути, больше не существовало.
Я дёрнулась штору в сторону, высунувшись из окна, невольно ослепнув от яркого солнца. Захотелось потереть закрытые веки, но любопытство требовало, нет, оно вопило о том, что я обязана взглянуть вперёд. И я сквозь слёзы взглянула, чтобы мгновенно застыть от всепоглощающего восхищения и леденящего беспокойства, прокатившегося от лопаток до копчика.
Там, вдалеке, виднелись песчаные холмы. Немыслимое множество песка, куда не посмотри. Да я столько за всю свою жизнь не видела, сколько могла рассмотреть сейчас. Дюны приковывали к себе внимание своим величием и непомерным количеством. С ними могли сравниться лишь наши горные хребты, вечно укрытые снежными шапками. Однако это было что-то совершенно иное, словно накинутая кем-то качественная иллюзия. Ведь в реальной жизни такого вовсе не могло существовать.