Страница 49 из 82
Солодец Марина Степановна сидела на крыльце своего загородного дома, вертела в руках голубиное пёрышко и размышляла, как бы ей побыстрее поймать ласточку. Ближайшее гнездовье находилось в местной церкви, куда она совершенно не хотела идти. Стоило женщине подойти к храму, как начиналась сильная головная боль. Запах ладана перемыкал горло, не давал вдохнуть полной грудью, заунывный речитатив священников навевал тоску, а тонкие голоса певчих вызывали приступ острого раздражения. А после недавнего достижения первого уровня чёрной магии она при всём желании не могла переступить порог любого храма, о чём особо не жалела.
«И как люди терпят всю эту скукоту? – удивлялась Марина. – Сами себе придумали ограничения, а потом порицают тех, кто не хочет жить по их глупым правилам!»
Она встала, явив миру прекрасную фигуру, ухоженное лицо и пышную гриву чёрных упругих локонов, небрежно перехваченных красивой заколкой в форме змейки, свернувшейся в символ бесконечности. Свободная рубашка, обягивающие стройные ноги леггинсы и красные кеды – последний писк молодёжной моды. И сложно было сказать, сколько на самом деле ей лет. Сзади максимум восемнадцать, спереди с большой натяжкой двадцать пять. Вот только холодный, высокомерный взгляд намекал, что не всё так просто, как кажется. А если приглядеться к носу, то опытным взглядом можно уловить признаки пластической операции.
- Лара! – вроде бы негромко крикнула, но попробуй не услышь этот зов!
- Да, мама, - из дверей двухэтажного коттеджа вышла девушка в ультракоротких шортах с не менее роскошной фигурой. Из верха наличествовало лишь бельё. Грива шикарных волос противоположного цвета, нежели у матери, спускалась ниже талии.
- Фу, что за манера ходить полуголой? – скривила нос Марина. – И не называй меня мамой!
- Но мы ведь одни, - скуксилась непутёвая дочь. – И вообще, раз ты меня родила, значит мать, а не сестра и тем более не младшая!
- Много болтаешь, - осадила блондинку женщина и перешла к делу: - у меня заказ провис на любовное зелье.
- Какое именно? – заинтересовалась Лара. – Надеюсь, не то, где требуется сердце голубя, печень воробья, лёгкое ласточки, почка кролика и лягушачий язык[1]?
- Оно самое, - кивнула Марина, - только ты опять напутала – не лягушачий, а жабий.
- Мама, но это же рецепт самого Калиостро, зачем ты его разбазариваешь?
- Какова цена, таково и зелье, - наставительно проговорила мать. – Клиент очень серьёзный, так что иди одеваться, пойдём за ласточкой.
- Жабу сама ловить будешь, - сразу предупредила Лара.
- Ты как с матерью разговариваешь? – гневно прикрикнула Марина.
- Ну вот, а то сестра да сестра, - подначила блондинка.
- Всё, быстро одеваться и вперёд!
Вечером, когда все необходимые компоненты были собраны, Марина поставила их в электросушилку и решила сварить бодрящий кофе. Во-первых, запах перебьёт, во-вторых, этой ночью предстояло изготовить ещё одну полезную штуку, ведь завтра канун Купалы. Только сначала нужно дождаться полуночи и сходить в лес приманить соловья. Согласно старому фамильному гримуару, изжарив такого соловья в масле кедровых орехов, а также посыпав пеплом цветущего папоротника, получается отличное средство для усиления мозговой деятельности. Причём действует оно исключительно на женщин, съевших его в ночь на Ивана Купала[2]. И ведь не столько ради себя старалась женщина, ибо от отсутствия ума давно не страдала, сколько о дочурке, которой сие требовалось незамедлительно. А то что-то она совсем от рук отбилась: хамит, дурит и совершенно не думает о последствиях своих выходок! Вспомнить тот же шабаш на солнцестояние – вела себя, как последняя плебейка, опозорив широко известную в узких кругах фамилию ведьм аж в тридцатом поколении. Конечно, выволочку она получила сразу на месте, но судя по дальнейшему поведению, толка от неё было чуть. Странно, вот она, Марина, такие глупости уже в двадцать не совершала, дочери же к тридцати идёт, а всё ума не набралась!
- Лариска, ты куда опять намылилась? – окрикнула она кравшуюся к прихожей дочь.
- Всё-то ты заметишь! – с недовольным лицом блондинка вошла на кухню. – В город хочу съездить, развеяться, а то тухну здесь – скукота.
- Слушай, давай ты лучше левитацию потренируешь – за июнь, поди, всё позабывала. В сентябре тебе в Академию Вельзевула возвращаться, как бы тебя опять на третьем курсе не оставили.
- Мама, я целый год мучилась в этом склепе, дай хоть сейчас оторваться! – заныла Лариса. – И вообще, что за дурацкие правила – тестировать студентов в сентябре, когда за лето всё забывается.
- Потому что по результатам контрольных работ составляют индивидуальную программу на семестр. Да некоторые за каникулы так успевают натренироваться, что потом попадают в элитную группу самого Кощеева!
На последнюю фразу Лариса сморщила нос.
- И не смотри, что он вредный старикашка, зато сила за ним стоит неимоверная! – продолжала увещевать Марина.
- Ну мам, - попыталась подлизаться блондинка. – Ты ведь знаешь, что я никак не могу определиться, чему именно посвятить свою силу. Поэтому и учусь там уже десятый год. И не я одна такая! Ну правда, - она подняла руку, останавливая готовый сорваться с губ Марины протест. – Вспомни: сколько ты перебрала наставников, пока не нашла себя?