Страница 10 из 89
-- А ты сегодня танцуешь? – эти слова Круглов адресовал, конечно же, мне и особо выделил «сегодня», но было странно их слышать, что же выходило: он помнил тот вечер в ресторане, когда отказала ему пойти танцевать…
Я вскинула на него удивленные глаза и, подозреваю, даже рот приоткрыла в немом вопросе. Он же поднялся из-за стола и протянул, молча, ко мне руку. Встала, как под гипнозом. Твердости в ногах не ощутила, но его плечо помогло обрести устойчивость. Хорошо, что не успела сама напомнить ему тот случай, ведь можно же было предположить, что его вопрос не имел на самом деле ничего общего с давним случаем. Так думать было много спокойнее.
-- Так значит, у тебя сегодня день рождения, – его дыхание пошевелило волосы возле моего уха, рука со спины на миг поднялась, чтобы убрать каштановую прядь в сторону, а потом заняла прежнее место, снова принеся с собой тепло. – Сколько исполнилось? Знаю, что бестактен. Но подозреваю, что выглядишь много моложе. Я бы дал двадцать пять. Только глаза, такие настороженные и строгие, подсказывают, что возможно ошибаюсь.
-- Это так важно? Знать мой настоящий возраст, имею в виду?
Подняла к нему взгляд, развернув лицо. Оказалось, что его глаза не были совсем уж темными, скорее стальными. Смотрели внимательно и все же не без насмешки, как ранее заподозрила. Я еще с удовольствием подумала, что сама бы дала ему все сорок, хоть и вспомнила с какого он года, и это значило, что ему не могло быть больше тридцати семи.
-- Не хочешь, так не говори. Просто интересно.
-- Мне тридцать. И что?
Он не ответил, хоть и видел, что жду пояснения. Только глаза больше прищурились, а рот изогнулся в подобие улыбки или не понятно, чего. Меня эта гримаса обеспокоила. Почему-то восприняла ее как вызов. Возможно, виной был спиртной градус в крови. В общем, ничего приятного от такого разговора не предвидела.
-- А тебе, наверное, за сорок? – выпалить фразу успела, хоть и пожалела об этом почти сразу, не стоило нарываться, только меня вдруг понесло, – этакий одинокий волк. Не скучно одному на скале в недосягаемости?
-- Что это значит? – его брови на миг удивленно взлетели, а потом, к моему удивлению, рассмеялся, совсем тихо и почти беззвучно. – Это что-то из кино? Или, нет, постой, это из мультфильма. Что-то из детства… А с тобой весело! Не сердись, не то ранних морщин не миновать.
-- С тобой тоже, обсмеешься…
-- Стой, – придержал меня за руку, заметив желание вернуться за стол, к тому моменту танец закончился, и вроде бы логично было разойтись по своим местам. – Давай еще потанцуем. Мне лично приятно тебя обнимать. И я заметил, что выпивать тебе меньше нравилось, чем танцевать со мной.
-- Компания! Где вы? – из-за стола к нам обратилась Танюшка. – У Ивана снова возник тост. Да, Вань?
-- Предлагаю выпить за дружбу.
И понеслось. Подозревала же, что надо было остаться и танцевать. Но дух неуемного сопротивления всему на свете захлестнул. Через силу выпила несколько глотков за долгую дружбу. Потом, и гораздо веселее, за мир во всем мире. Дальше меня захлестнуло веселье. Хотелось действий, смеха и романтики. За последним мы полезли на третий этаж, видно вспомнили, какой там вид на небо. Бодрящая прохлада «планетария» способствовала желанию снова танцевать. Круглова отправили вниз сделать музыку громче. Он по какому-то случаю оказался самым трезвым среди нас и был один в состоянии преодолеть ступени туда и обратно. Рюмина же мы боялись потерять уже на спуске, оттого и осмелились с Танькой приставать с просьбами теперь только к Кругу, после какой-то очередной дозы спиртного ставшего мне Лешей.
Натанцевались мы вволю. Я даже устала. Но было весело. День рождения удался. В итоге, получила все, что желала. Романтика? Была! Смех? Сколько угодно. Даже когда Иван съехал с лестницы на пятой точке, веселились не только мы, но и он сам. Действия? А как же! Никогда в жизни столько не танцевала. Мы отплясывали при свете луны и звезд. Извивались тенями в быстром темпе и томно вращались при звуках блюза. Кто-то притащил потом подсвечник со свечами. Не я. Могла поклясться. Думала на Таньку. Потому что Иван не смог бы уже, а с Алексеем этот легкомысленный поступок никак не вязался. Оставалась одна подруга. Хорошо, что дом не сожгли, ведь я очень сомневалась, что могли бы выбраться с пожара. Про себя это точно знала. И так, было замечательно весело. Только о завтрашнем дне, почему-то, думать не хотелось. С чего бы это?
Но он неминуемо настал. Я приоткрыла глаза и с радостью отметила, что лежала в собственной постели. Это точно порадовало. Уже кое-что. То, что обнажена была совершенно, эмоций не вызвало, как будто я каждый день спала нагишом. Какие мелочи! А вот оказаться в таком виде, скажем, на диване в гостиной, или на кушетке в кухне, вот это было бы слишком. Тем более что совершенно не знала, кто еще мог оказаться в доме.
-- Интересно, ко мне в гости больше никто вчера не пожаловал? – казалось, что подумала об этом про себя, но вышло, что произнесла вслух, иначе, откуда бы мне ответили.
-- Нет, только мы.
Мужской голос, так неожиданно раздавшийся над самым ухом, имел эффект разорвавшейся бомбы. Меня подкинуло, как от взрыва, а моментальная боль, пронзившая голову, возможно, имела что-то общее с контузией. Пытаясь усмирить вращение окружающих предметов, со стоном схватилась за виски, так и не рассмотрев мужика, по всему находившегося совсем рядом, в одной со мной постели, это уж точно.