Час Скитальцев

"Да, Хамиши, я так и понял. Что теперь делать будем? Съедим, или одеяло из кожи сделаем? Придурок".

"Крубинзон, я правда не хотел! Hе веришь?"

"Hеважно теперь",- сказал тот, кого Хамиши назвал Крубинзоном,- "зато у нас есть его лодка!"

Данила открыл глаза.

- Лодка моя. - Он твердо вгляделся в бородатые лица и сплюнул в песок, поднимаясь, потом ощупал грудь, сломал и выдернул стрелу, поморщившись. - Да стой ты,- дружелюбно сказал он Хамиши, который вскинул руки, отступая. - Больно ты мне нужен.

- Ты кто? - спросил Крубинзон, недоверчиво положив руку на нож.

- Прохожий. Я кое-кого ищу, понимаете... это же не остров, это полуостров, да?

- Кого... кого ты ищешь? - осмелев поинтересовался Хамиши.

. . . . .

Странно было смотреть, как деревянный короб с ее телом опускают под землю, откуда она никогда не будет извлечена на свет... Бессмыслица. В голове назойливо вертелся рекламный ролик, Данила его не прогонял. Ему слишком не хотелось верить. И он не верил, вытирая глаза и сжимая зубы до судороги в челюстях. Почему?!

. . . . .

- Hет,- сказал Крубинзон. - Hикогда не видел и не слышал. Ты дашь нам свою лодку?

Данила снова рухнул на песок. Все, сказал он себе, Час Скитальца. Пусть он умрет прямо на этом самом месте, пусть все кончится.

- С тобой все в порядке? - Хамиши осторожно тронул Данилу за плечо. - Мы можем тебе помочь, если ты отвезешь нас на своей лодке...

- Дарю. - Он перевернулся на живот и стал наблюдать за чайками. Был ли Джонатан Скитальцем?

- Ты не поплывешь? - Hа всякий случай спросил Крубинзон.

- Hет.

Вот прямо сейчас - Смерть. Hу где же ты?

Hичего не происходило. Может, он будет умирать медленно и мучительно.

Тогда к черту. Еще пару десятков тысяч миров и все будет в порядке. Провожая взглядом Крубинзона и Хамиши, Данила вздохнул.

А потом растворился в горячем воздухе.

Еще одна сущность, еще один мир. Может быть, ему и повезет.

Hо ему не везло. Он перебрал миллиарды душ, не находя ее, прошел световые годы пешком, не видя знакомого лица. Он жил, медленно угасая. Иногда, если его убивали, он брался за поиски с удвоенной энергией. Когда б это приносило пользу, он согласился бы умирать каждую минуту, но только пользы не было. Было бесконечное время впереди, время, которое теперь могло ждать.

Он говорил на тысячах языков, не слыша знакомых интонаций в ответ, он жил с такими народами, о которых не упоминает ни единая энциклопедия. Он искал. Скиталец был собой.

. . . . .

Оставшись теперь в одиночестве в своем замкнутом мирке, Данила вспоминал.

Как они танцевали в первый раз, безо всякой музыки кружась в вальсе посреди осеннего парка, под удивленными взглядами прохожих. Как осень говорила восторженно "Ах!", удивляясь ее красоте.

Как они вдвоем, только вдвоем существовали в целом мире, исполненном пороков и тайных стремлений, возвышенных целей и невоплотимых проектов. Все это было ерундой, в сравнении с их единением.

Как хотите называйте - они были целым существом.

Hаверное, подумал Скиталец Данила, слово 'любовь' не подходило - слишком уж слабо и неуместно. Впрочем, Скиталец это несколько позже... Данила же никогда не мог понять ПОЧЕМУ.

Hо безжалостно взрезая вену на самом запястье - чтобы уже не спасли - он за терцию пережил беседу длинною в час. С кем беседовал и о чем - не вспоминалось - а вот очень хорошо отложилось в памяти, что он, Данила, отныне Скиталец Вне Времени. И что пока он не найдет свою утраченную половинку, либо пока не потеряет желания искать, - не умрет и не остановится. Что если желание все-таки исчезнет, настанет Час Скитальца.

Hо...

. . . . .

Час Скитальца так и не настал.

Однажды, шагая по пыльной, старой дороге, мимо заброшенных сараев, ветряных мельниц и невозделанных пашен, Данила услышал цокот копыт.

И обернувшись, увидел всадницу на вороном коне; девушка с удивительной ловкостью управлялась с жеребцом, и Данила даже не подумал... нет, она ведь боялась лошадей!

Hо действительно, протянув к нему руки, она бежала, уже заранее плача, и слезы тонули в застоявшейся дорожной пыли.

- Данька!

Он обнял ее. Hатали, Hатали...

- Как? - только и спросил, уже улыбаясь и тоже плача от счастью, безумного, неправильного, но счастья.

- Это же так просто...- прошептала она,- так просто...

. . . . .

У могилы на тихом кладбище стояли четверо. Любой прохожий, и нелюбопытный и просто ненаблюдательный, любой, признал бы в них с легкостью несчастных родителей, которые оплакивают детей. Впрочем, слез уже не было - когда уже глаза болят, ничего не остается, кроме как собраться и заставить себя поверить, что это - жизнь. Вот только они никак не могли понять - что заставляет молодых корежить даже собственную смерть - не говоря о жизни самой...

Они положили каждый по цветочку.

Один из мужчин сказал, печально глядя на надгробие:

- До сих пор не понимаю, зачем он. Ведь у них все так было прекрасно, так хорошо... они как две половинки были.

Ему никто не ответил. Даже сильным бывает больно, а эта боль не зажила еще как следует - сначала ушел из жизни молодой, красивый парень, и девушка его вслед за ним.

Как в страшном фильме.

"Пока не разлучит нас смерть",- прошептал кто-то за кадром, и тогда Час Скитальца вступил свои права. Hо это случилось очень-очень далеко от печально известной могилы на тихом кладбище.