Страница 2 из 39
Мы с папой в одной палате
Отдавая дань своей личной трагедии и тем горьким воспоминаниям, которые заставили меня рыдать на автостраде, я каждый год первого июля приезжала на то место, откуда началась моя пешая прогулка. Сидела на траве у обочины, обхватив колени руками и воскрешая в памяти все, что тогда случилось на даче Павла, неподалеку отсюда.
В тот памятный день я не взяла с собой много денег, поэтому, сразу после скандального разговора, вызвала такси и проехала столько километров, сколько могла оплатить. Счетчик остановился слишком быстро и водитель, по моей собственной просьбе, высадил меня прямо на дороге, взяв все наличные, завалявшиеся в кармане джинсовых шорт. И я пошла домой пешком.
Четыре долгих часа, которые перевернули мне все внутренности и в физическом и в душевном плане. А когда я, наконец, добрела до новостроек, которые возвышались прямо напротив упомянутой автострады, то упала без сил на траву и долго смотрела в небо, понимая, что, как прежде уже не будет, никогда.
-Ксюша! – позвала меня мама с балкона, прерывая поток воспоминаний. – Не забудь фрукты отцу занести.
Я машинально кивнула головой и пошла в сторону остановки маршрутного транспорта, откуда собиралась сесть на нужный мне автобус. Перед уходом, сказала маме, что устала и хочу немного прогуляться, тем более, сегодня выходной, и время позволяло насладиться мыслями о былой утрате и на обратном пути заскочить в больницу к отцу. На прошлых выходных он неудачно упал с велосипеда, наскочив колесом на разбитое горлышко бутылки, сломал ногу и получил сотрясение мозга. Мама переживала и грозилась выкинуть папин старый драндулет.
"Бедный папа, третий день лежал пластом, мучаясь тошнотой, головокружением и собственной беспомощностью, доставая нас с мамой нелепыми просьбами, которые свойственны беременным женщинам. Вчера, например, попросил пирожки с капустой, которые мы не пекли уже много лет, а сегодня ему срочно понадобились свежие фрукты. Что ж, папа мучается, потакать капризам больного - закон!"
-Девушка, вы мне дорогу загородили. Может, уже сдвинетесь с места! – летит мне в спину недовольный возглас велосипедиста.
Оглядываюсь назад и понимаю, что встала на узенькой тропинке, которая с одной стороны окружена лужами, а с другой бетонным забором. Вот она - обратная сторона жилья в новом районе. Дорог, как таковых, еще не построили, только обещают который год, а строительный мусор и сорняки отлично уживаются там, где должен быть уложен асфальт. Как результат, жильцы новостроек делят узкую тропинку по соседству с бетонной стеной и тоннами разъезженной КАМАЗами грязи.
Спешу вперед, чтобы быстрее добраться до пешеходного перехода и перейти на сторону цивилизации.
Уже в маршрутке вспоминаю, что так и не зашла в магазин за фруктами, но потом равнодушно откидываю голову на спинку сиденья и смотрю на пейзаж, проносящийся за окном. Пройдет примерно минут сорок и можно будет попросить водителя, как всегда, остановиться на перекрестке, где я уже третий год подряд праздную свое гордое одиночество.
Зачем?
Я сама себе вряд ли бы ответила на этот вопрос. Тот разговор с Павлом что-то сломал во мне, что-то очень важное, и я никак не могу заново встать на ноги и начать жить, как прежде. У меня нет желания учиться, поэтому работаю я в продуктовом магазине, раскладываю товар по полкам, слежу за сроками годности, сижу за кассой. У меня нет желания общаться со сверстниками, поэтому я удалила себя изо всех известных социальный сетей, прекратила общение с подругами, разбила сотовый о стену и теперь живу, как все люди до века информационных технологий, тем более и общаться-то мне особо не с кем. У меня нет вообще никакого желания знакомиться с новыми людьми, поэтому я купила себе огромные наушники и предпочитаю передвигаться по улице только в них, игнорируя любые формы заигрываний и знакомств.
Выхожу на вышеупомянутом перекрестке, сажусь на траву, неподалеку от лесополосы и включаю любовный рэп, который отныне стал моим постоянным спутником. Теперь нужно постараться найти себя прежнюю, понять, что мне делать с чувством полного равнодушия к жизни и где взять желание двигаться дальше.
Спустя минут десять меня кто-то толкает в плечо. Поворачиваюсь и вскакиваю на ноги от неожиданности. Рядом со мной стоит женщина, которая, вероятно, только что очень быстро бежала, стараясь от кого-то скрыться. Она оглядывается на лесополосу, согнувшись пополам и стараясь привести дыхание в норму. У нее очень странный вид и меня она как будто не замечает. Втягиваю воздух, стараясь определить, в каком состоянии находиться женщина, но не чувствую запаха алкоголя, только тонкий нежный аромат сирени.
Из кустов неожиданно выпрыгивает мужчина с сухими ветками во всклокоченных волосах. Он поднимает руки ладонями вверх и идет очень медленно, ласково обращаясь к напуганной незнакомке, а та вдруг пятиться, резко разворачивается и бежит прямо в сторону несущихся машин.
"Она же сейчас..." - успевает пронестись в голове страшная мысль, и я сдираю с головы наушники, кидая их в траву, и пытаюсь схватить безумную женщину за руку. Она яростно выкручивается и кидается прямо под колеса автобуса. Как в замедленной съемке, я слышу визг тормозов, ор незнакомого мужчины, вопль толпы, прильнувшей носами к стеклу. По инерции оказываюсь утянута куда-то в мешанину звуков, тел и адской боли, пронзающей сначала руку, а потом голову.
Черная бездна.
Очнулась я на больничной койке с перевязанной головой и гипсом на руке.
-Имя? Фамилия? Отчество? – начал допрашивать меня доктор, посветив предварительно фонариком в глаза.
-Воронцова Ксения Олеговна. – Послушно ответила я, как ученица первого класса.
-Полный возраст?
-Двадцать три года.
-Причина попытки самоубийства? - недрогнувшим голосом допытывает мой лечащий врач, когда я шокированно хлопаю в ответ глазами. Меня действительно заклинило.