Недотрога

— Дэн, что происходит? — спросила я, подозревая, что проспала начало очередного бала-маскарада, организованного по Маришкиной блажи в моем старом доме. Дэн невозмутимо послюнявил пальцы с длинными когтями, выкрашенными в черный цвет, перелистнул страницу и ответил:

— Ты о чем, сестрица? Все как всегда. Пошли вниз, завтрак почти готов.

И он вышел, круто развернувшись и сверкнув в воздухе прической в стиле «конский хвост». Это ж сколько времени прошло, что у него так волосы отрасли? Я что, память потеряла?

Я осторожно ощупала голову: никаких следов черепно-мозговой травмы. Хотя некоторая тупая боль в виске все-таки наблюдается. Так, последнее, что помню — падение в ванной в покоях Мариши. Но раз я оказалась здесь, а Дэн успел отрастить хвост, значит, с тех пор прошло не меньше полугода. Что за бред? Куда делись воспоминания за несколько месяцев? Пойду поищу кого-нибудь более осведомленного. Желательно, Маришу, чтобы не стыдно было признаться в потере памяти. Только приведу себя в приличный вид для начала.

Так и не найдя, чем бы прикрыться, я сорвала с окна штору и закуталась в нее на манер тоги. Осторожно спустилась по старой, скрипучей лестнице в гостиную. Неужели я в родительском доме? Даже не верится. Все такое же, как в детстве, будто здесь никто не жил все это время. Вот старинные часы с маятником, вот могучие стулья с высокими спинками и дубовый стол. Только на обоях нарисован не плющ, а черепа. Опять черепа. Сейчас так модно, что ли? Я подошла поближе к столу. Дэн уже сидел перед пустым прибором и все еще читал свою книгу. В кухне кто-то насвистывал. Я заглянула и увидела Эльсиниэля в белом фартучке с лопаткой в руке.

— О, миледи! — ослепительно улыбнулся он мне. — Все уже почти готово. Сегодня у нас требуха, запеченная в мешочках.

Я кивнула, вежливо улыбнувшись к нему в ответ. Требухи, тем более в мешочках, мне не хотелось. Что это вообще за странное блюдо? И почему его готовит Эльсиниэль? Он же кондитер. Вопросов все больше, ясности все меньше. Я попятилась обратно к столу, чтобы поговорить с Дэном, но меня отвлек какой-то шум за окном. Я подошла к двери черного входа и осторожно выглянула: на ветвях старой яблони сидел молодой эльфенок и уничтожал зеленые, не дозревшие еще яблоки со скоростью спятившей белки. Время от времени он вытягивал ногу и покачивал болтающихся на веревках вниз головой братьев-лисят.

— … а она ему говорит, мол, мне лежа неудобно, — рассказывал что-то один из братьев.

— Ну? А он что? — спрашивал другой.

— Он ее в подставку для зонтиков затолкал — задницей кверху.

Брр. Что происходит? Что за развлечения у нас такие странные? Я совсем уже было собралась подойти к дереву и срезать «дивные плоды», пока у них не случилось кровоизлияние в мозг, но меня сбила какая-то псина. Следом за ней, радостно помахивая хвостом, устремился Бьо. Псина попыталась спрятаться за дождевой бочкой, но успела только голову туда засунуть, когда Бьо ухватил ее за бока, пристроился и…

Я отвернулась. Что случилось с этим миром? Как давно Бьо переквалифицировался в зоофилы? Я понимаю, конечно, что он не совсем человек. Но ведь и не кобель! В смысле — не собачий сын. Ему, как минимум, нужна песчиха. Песица. Песятина? Песцосучка? Блин, как самки песцов называются?

Из глубины сада донесся громкий треск и жалобный вопль мистера Дирни. Он бежал, спотыкаясь об упавшие ветки и испуганно тараща глаза. Добежав до дома и увидев, что я стою в дверях, он свернул влево и с разбега запрыгнул на приготовленные для растопки поленья. Ухватился за водосток, покачался на нем, жалко дрыгая ногами, потом все-таки подтянулся и влез на крышу. Я вышла посмотреть, что будет дальше.

Следущим номером из сада появился Ягир: распаленный, с дико сверкающими глазами. Одним прыжком он оказался на крыше и настиг так и не успевшего добраться до вершины мистера Дирни. Рванул с него штаны и…

Я зажмурилась, но уши заткнуть не успела, и вопль мужеложца, обретшего-таки свою вторую половину, больно ударил по моим барабанным перепонкам. Так, ребята, что происходит? Мы тут все грибочков обожрались, что ли? Или может, дурман подмешивают не только мне? Ягир, ты же говорил, что не занимаешься такими вещами? Но даже если ты предпочитаешь мужчин, нельзя же вот так сразу, без подготовки: с твоими-то размерами это не любовь, а жестокая пытка. Или это его наказание? Я ведь так и не узнала, чем закончился суд над извращенцем. В конце концов, у нас в законодательстве нет статьи об изнасиловании мужчин, и наказание за него не определено. Но в любом случае, что-то мне нехорошо. Пойду-ка я обратно в дом.

— Дэн, — осторожно начала я, присев на соседний от него стул. Демон вопросительно приподнял брови, показывая, что слушает меня, но не отрываясь от книги. Я с удивлением заметила, что у него пробита бровь, и в ней блестит серебряная серьга, а за ухом виднеется какая-то татуировка. — Дэн, а где Мариша? В смысле — где Ее Величество.

Дэн, наконец, оторвался от книги и вытаращился на меня. Потом сделал умильное лицо и засюсюкал:

— Ой, а где наша Мариша? Где наша принцесса? — он спрятал лицо в ладонях, потом снова его открыл. — Вот она! Ой, нету. Ой, вот она! Ой, снова нету. Куку! Куку!

Он открывал и закрывал лицо, будто играл в прятки с маленьким ребенком. Потом заржал и снова уткнулся в книгу. Да что здесь происходит? Дэн, у тебя совсем кукушка поехала? Может, это теперь дом душевнобольных, и нас сюда сослали некоторое время назад? А я неожиданно излечилась, и теперь ничего не помню о днях, когда была не в себе?

От размышлений меня отвлекло легкое прикосновение к ноге. Я посмотрела вниз: там стоял гном. Заметив мой взгляд, он обхватил мою ногу под коленкой и принялся совершать некультурные движения бедрами.

— Простите, меня это не интересует, — поспешила я выдернуть ногу из его объятий. Лицо гнома плаксиво вытянулось, нижняя губа задрожала. Он отошел к стене кладовки под лестницей и принялся биться об нее лбом. Из кладовки вышел недовольный Диметрий, огрел его толстенной книгой, и гном с возмущенным воплем выбежал прочь, не переставая голосить и на улице. Сумасшедший дом.

— Диметрий? — осторожно обратилась я к нему. — Ты не подскажешь, где…

Я хотела спросить, где Ее Величество, но передумала. Если мы сюда сосланы, то логичным ответом на мой вопрос будет — во дворце.

— … где Каспар? — нашлась я. Диметрий молча ткнул пальцем в сторону погреба. Мне ничего не оставалось, кроме как последовать туда.

В погребе было темно. Я пошарила по стене, ища магический светильник, и вскоре несколько ярко-белых огоньков осветило небольшое, холодное помещение, уставленное стеллажами с банками. Мне снова поплохело. В банках вместо огурчиков, помидорчиков и грибов плавали части тел и зародыши животных, а в центре стоял стол, укрытый белой простыней. Под ним угадывались очертания человеческого тела.

Уже догадываясь, что увижу, я дрожащей рукой откинула простынь со стороны головы, и моему взору предстало бледное лицо Каспара. Боже, как это произошло?

— Каспар, — прошептала я, прикоснувшись к его плечу.