Страница 173 из 176
- Да, единственное крупное мое произведение. И, наверное, единственное стоящее. Я много чего напечатала на той машинке… Делать тут особенно нечего: ни фильмов, ни радио. С Маратом мы перестали беседы вести уже через несколько лет. Зачем воздух волновать, если выучил наизусть, что и как говорит твой любимый человек в той или иной ситуации? Нам хватало одного взгляда, чтобы все объяснить друг другу.
- Мы называем это связью между партнерами, - зачем-то вставляет Иё.
Оно знает, как это. Точнее, видело ни один раз. АинМе и Винтус. Кира и Ян-капитан. Десятки людей и нелюдей, в годы Долгой войны и позже, все те мегациклы, что оно Слушает и Бродит.
- А мы – любовью… Да уж. Мы сочиняли. Вместе. Иногда Марику в голову приходили просто волшебные идеи. Я звала его своим Генератором. Но больше всего ему нравилось делать рисунки. Думаю, в какой-нибудь иной Вероятности из него вышел бы прекрасный иллюстратор. Странно… почему она выбрала именно меня? Марат был гораздо талантливее и лучше меня по всем статьям. Я скучаю по нему. Без него эта планетка стала совсем пустой… и темной.
Кабет молча слушает. Он тоже следил, постоянно. Кажется, никто во всей Вселенной не знал Карпатову лучше, чем Иё-кра. Каждый день оно закрывало свой третий глаз и ныряло в глубины реальности, чтобы стать стеной ее дома или камнем у дороги, по которой она проходила. Сан росла на его глазах, словно родная дочь. Но почему-то сейчас, сидя рядом во плоти, Иё словно заново знакомилось с ней.
- Это я во всем виноват, - едва женщина замолкает, поспешно произносит четырехрукий.
- О чем ты?
- Пожиратели… я их породил. Этого нет ни в одном архиве, но Пресекатель открыл мне всю правду.
- В тварь не обращают, – бормочет Сан, - ей становятся. Но как же?
Иё глубоко вздыхает. Здешний воздух ближе по составу к земной атмосфере, он кажется кабету сладковатым на вкус, и от него слегка кружится голова. А может, дело вовсе не в процентном соотношении азота и кислорода. Они с Карпатвой двигались параллельными путями, чтобы, наконец, сойтись в этой точке пространства-времени. Чтобы породить нечто новое. И Иё-кра испытывает настоящий ужас от этого.
- Я покажу тебе.
Женщина с недоверием смотрит на протянутую к ней шестипалую руку. Но не двигается, когда та опускается ей на седую голову. Окружающий пейзаж тает, словно туманная дымка над морем, и вот Сан уже не на скамейке перед домом. Вокруг нее отполированный камень Пещер Наказания и знакомое бородатое лицо.
«Один, запертый в тюрьме на чужой планете, без своих учеников. Ох, если бы знал, как говорят люди, соломки бы подстелил, правда, Иё?» - издевается седовласый. Карпатова чувствует недоумение кабета, его растерянность и собственную злость.
А потом исчезает и пещера, и все ощущения, кроме одного – невесомости. Она никогда не была в космосе, не прыгала с парашютом, но перепутать его с чем-то другим просто невозможно. И Сан парит между Вероятностями, внимательно вглядываясь в каждую из них, пока где-то на краю сознания продолжают звучать голоса Иё и Аве-кре.
«В каких-то вероятностях ты, действительно, имеешь другое имя. Да и дата твоего рождения варьируется. Но уж точно во всех них ты – это ты. Три глаза, серая кожа и… М-да, снова дежавю!» - хмыкает Творец.
«..две руки, две ноги и ужасная прическа», - вспоминает Карпатова-Алиева.
Когда она возвращается на Лезарию, эта фраза продолжает надоедливой мухой кружить в голове. Так что Сан едва удается сосредоточиться на своем вопросе:
- Значит, у нас есть шанс?
- Да. Правда… - кабет осекается, но женщина бесстрашно продолжает за него:
- Меня может не существовать в следующей Вероятности. Знаю. И меня это совершенно не расстраивает. Я прожила ту жизнь, которой была достойна.
- Счастливую, ты хотела сказать?
Оказывается, все это время Надя стоит неподалеку, слушает и не вмешивается. Как послушный ребенок. Или, скорее, как хорошо подготовленный солдат. Но ее мать качает головой:
- Я мечтала спокойно ходить днем по улицам. Мечтала о том, чтобы не бояться любой тени. Что ж… моя мечта сбылась. Разве многие не назвали бы это счастьем? С тех пор, как мы осели на Лезарии, я каждый день тренировалась. И первое, что увидела, когда впервые впала в транс – труп охотника. Непроглядную тьму своей родной планеты, людей, по-прежнему трясущихся от любого луча света. И я поняла: ни черта не изменилось… Нет, счастье – это слишком субъективное понятие, чтобы служить критерием для измерения жизни. Но мы с твоим отцом прожили именно ту жизнь, которую выбрали. Которую выбрала я. Не многие могут этим похвастать, не так ли? – Сан ободряюще улыбается Наде, снова возвращаясь к Иё-кра. – Так что у тебя за безумный план?
- Мне надо, чтобы ты записала свою книгу на это, - в зеленых отсветах О вытащенная из сумы куюна ва тента кажется высеченной из малахита. – И кое-что еще.
- Почему ты сам этого не сделал? – теперь настает очередь женщине с любопытством рассматривать ментальную сферу.
- Я хотел, но мой друг, Винтус запретил. Нельзя посылать себе сообщения с предупреждениями. Это приводит к коллапсу Вероятности. Она, действительно, по-настоящему, схлопывается внутрь себя, порождая нечто вроде колоссальных размеров черной дыры. Словно… - Иё-кра ищет подходящую аналогию. – Словно при выдергивании пробки из ванной. Вода, точнее, Поток Времени, устремляется к этой дыре, и все близлежащие вероятности также могут пострадать. Когда-то зарийцы творили подобное. ДеиРей частенько любил рассказывать жуткие истории из тех реальностей, где появлялись монстры похуже пожирателей, а время кривилось так, что ты мог умереть прежде, чем родиться. И уверяю тебя, это не выдумки.