Призраки Каллисто

Агнешка ещё дважды услышала высокий голос, выговаривающий одни и те же, абсолютно непонятные фантастические слова, и дважды увидела на экране уже знакомые идентичные радиовсплески. Затем спутник ушёл в зону радиомолчания, и связь прервалась. Агнешка помнила период обращения Каллисто вокруг Юпитера, но на всякий случай уточнила. Всё правильно, теперь ждать восемь суток.

Она посидела ещё некоторое время, стараясь успокоиться. В двадцатый раз всё проверила. Затем подумала и проверила в двадцать первый. Особенно успокоиться не удалось – адреналин продолжал бурлить в крови, пульс зашкаливал. Рука сама тянулась к служебному телефону, чтобы снять трубку и поставить начальство в известность. Во-первых, так положено. А во-вторых, где гарантии, что кто-то тоже заметит (если уже не заметил!) и не сделает этого раньше? Приоритет важен. Рассмейтесь в лицо тем, кто скажет, что это не так. Главное, мол, общая победа и счастье всего человечества. Ага. Человечеству вообще плевать на собственное счастье, ему под нос его суёшь, а оно отворачивается. Не хочу, ворчит, убери это, другое давай. Поэтому – на фиг и даёшь приоритет. Кто первый встал, того и тапки, как говорит моя русская бабушка Лена. Тем более что проверки упрямо показывали одно и то же: ошибки нет.

– Точно нет? Ты уверена?

– Точно. Уверена.

– Ну смотри. Если ты чего-то не заметила или не учла…

– Да, я знаю.

– И всё-таки не мешало бы ещё разок…

– Заткнись.

Внутренний голос обиженно умолк.

Агнешка прикрыла глаза, медленно досчитала до десяти, глубоко вдохнула, медленно выдохнула. Отметила время – двадцать два часа тридцать семь минут. Поздновато, но сенсация часов не соблюдает. А если это не сенсация, то…

Всё, хватит рефлексировать.

Протянула руку, сняла трубку, набрала номер.

Длинные гудки. Один, второй, третий, четвё…

– Кому там жить надоело? – раздался в трубке ворчливый голос начальства.

Ага, не спит. Уже хорошо.

– Добрый вечер, Уильям. Это Калиновская. Я на работе сейчас.

– Агнешка?

– Да, я, Агнешка. Из ЦУ вам звоню.

– Что случилось?

– Ничего плохого. Хотя, как посмотреть…

– Выкладывайте уже. Подозреваю, что причина, которая вынудила тебя позвонить в такое время, должна быть весьма существенной.

– Можете не сомневаться, – уверила Агнешка, а затем чётко и кратко, почти по-военному, рассказала о необычных радиовсплесках. Замолчала. На другом конце провода тоже молчали.

– Уильям? – осторожно позвала она.

– Здесь я, здесь, – ответил тот. – Агнешка, я вынужден спросить. Вы уверены, что не пили на рабочем месте, и это не глупая шутка, которая сейчас, в вашем состоянии, кажется вам очень весёлой?

– Шеф, приезжайте, – сказала Агнешка. – Приезжайте прямо сейчас, и сами всё увидите и услышите. В записи, разумеется. Каллисто уже спрятался за Юпитер и находится в зоне радиомолчания. Извините, сразу не сказала. Заодно проверите, пила я или нет. Дыхну на вас, так и быть. С близкого расстояния.

– Это лишнее, – быстро сказал шеф. – Понял, ждите… Стоп, ещё один вопрос. Вы больше никому не звонили? Кто ещё в курсе?

– Больше никто пока. Только я и вы.

– Это хорошо. Пусть так пока и остаётся. Ждите, – повторил он и повесил трубку.

От дома начальника их сектора профессора Уильяма Гилеви до двери Центра управления ALMA, самого крупного радиотелескопа на Земле, расположенного на севере Чили пустыне Атакама, было меньше десяти минут на машине. Это если на педаль газа сильно не давить. Хотя какой там газ, все автомобили в научном городке давно электрические. С тех пор, как русские изобрели свою «вечную батарейку», основанную на изотопе никеля-63, а затем и гораздо более мощный «вечный аккумулятор», мир изменился.

И не только их.

За последние годы русские много чего потрясающего и крутого изобрели. Что удивительнее всего, не только изобрели, а наладили производство и сумели выйти на мировой рынок. Торгуют этим всем теперь, богатеют. Даже как-то не похоже на них. Раньше любой нормальный европейский обыватель знал, что богатый русский – это нефть и газ. Ну, алюминий ещё. Это если обыватель хоть немного продвинутый. Сталь. Зерно. Оружие. Как всегда, в общем. Нынче картина изменилась… Ладно, Бог с ними, с русскими, даром, что во мне четверть московской крови. Где шеф? Шесть минут уже прошло. Если я правильно изучила его натуру (а я правильно её изучила), он сейчас должен сюда мчаться. Визжа тормозами на поворотах. Ага, вот и он. Слышу шаги.

Дверь распахнулась. Агнешка уже стояла.

– Привет, шеф! – поздоровалась первой. – Извините, что оторвала от семейного очага.

– Показывай, – Уильям Гилеви прошёл к рабочему креслу Агнешки, уселся.

Был он без шапки, в лёгкой куртке, под которой виднелся коричневый джемпер поверх светло бежевой рубашки, в голубых, под цвет глаз, вытертых джинсах и модных бело-коричневых глайд-туфлях из живой искусственной кожи (писк последнего сезона, мир сходит с ума, в фирменные обувные магазины километровые очереди). Профессору Гилеви через месяц исполнялось семьдесят два года, но движения у него были молодые, быстрые. Как движения тела, так и движения мысли. Сухощавый, подтянутый. Если бы не густая сеть морщин, брыли на подбородке и абсолютно лысый череп с коричневатыми пигментными пятнами, так и не сказать, что старик. Вполне себе годный мужчина. Хоть и пожилой, конечно. В любом случае, человек, способный в его возрасте полноценно работать на высоте без малого три тысячи метров над уровнем моря, заслуживает уважения. А с учётом того, что он лично, как ей было доподлинно известно, поднимается иногда на высоту пять километров, где непосредственно расположены десятки гигантских антенн радиотелескопа и прочая сложнейшая аппаратура, то и восхищения. Понятно, что не просто так поднимается, с кислородной маской, ну так и молодым туда без масок соваться запрещено служебной инструкцией.

– Вы бы куртку сняли, Уильям, – сказала она. – Тепло у нас. Вспотеете. А потом, не дай Бог, продует… Ваша жена мне этого не простит.

Начальство обожгло Агнешку свирепым взглядом, молча стянуло куртку и протянуло ей:

– Повесь в шкаф. Пожалуйста. И не выделывайся. Я тебе в дедушки гожусь.

– В отцы, так и быть, – сказала Агнешка и спрятала куртку в шкаф. Затем, не дожидаясь следующей реплики, быстро включила запись. – Вот. Смотрите и слушайте.

Через сорок пять минут, за полчаса до полуночи, профессор сдался.

За это время он раз десять помянул чёрта, дважды пил кофе («в задницу режим, не до него сейчас!») один раз принял таблетку от давления и один раз позвонил домой – предупредить жену, чтобы не ждала, ложилась спать.

– Что значит, не лягу? – Агнешка невольно услышала разговор, поскольку, когда она попыталась выйти из комнаты, Уильям нетерпеливо махнул ей рукой, – сиди, мол. – Я не знаю, когда вернусь… Да, очень важно… Да… Нет, не могу пока сказать, прости. Завтра всё узнаешь… Агнешка… Она умница… Да, хорошо, – он прикрыл трубку ладонью. – Вам привет от моей жены.

– И ей от меня передавайте, – сказала Агнешка.

– И тебе привет, – сказал в трубку профессор. – Всё, целую и спокойной ночи.

Положил трубку, потёр ладонями лицо, допил кофе.

– Иногда я жалею, что бросил курить, – сказал он. – Сейчас бы трубочку да подумать…

– Не могу даже посочувствовать, – сказала Агнешка. – Я и не начинала.

– Молодец. За что я вас, молодёжь, люблю, так это за стремление к здоровому образу жизни. Хотя иногда вы с этим и крепко перегибаете.

Агнешка дипломатично молчала.

– Ну что, звоним директору? – осведомилось начальство, не дождавшись ответной реплики. Было понятно, что при всей своей независимости и авторитете звонить Уильяму не хочется. Уж очень велик риск изрядно этот авторитет уронить. Если не полностью превратить в хлам. А ну как всё-таки хитро замаскированная ошибка? – Он главный, ему решать, что делать дальше.

Директора радиотелескопа звали Ёсикава Хироси. Был он, как понятно из имени, японцем и администратором от Бога. Его уважали и побаивались, хотя в качестве учёного он мало что собой представлял. Классический случай – хороший организатор крайне редко бывает таким же хорошим ученым, и наоборот.