Призраки Каллисто

– Господи, помоги!

После чего взял чистый лист бумаги, ручку и, насвистывая, принялся набрасывать план необходимых мероприятий.

– Пятьсот девяносто миллионов девятьсот одиннадцать тысяч километров, – сообщила Агнешка. – Это расстояние между Землёй и Юпитером на первое октября будущего года. Минимальное расстояние. Меньше практически не бывает. И я должна туда попасть.

– Рехнуться можно, – сказала бабушка. – Туда – это на твой Каллисто?

Они говорили по-русски. Бабушка Агнешки была русская, москвичка. Елена Александровна Московская – так её звали, когда более полувека назад она позволила увезти себя из России в Польшу молодому, чертовски обаятельному и красивому полицейскому из Кракова Анджею Калиновскому. Тот был в Москве в командировке по обмену опытом, встретил Елену на приёме в мэрии и влюбился без памяти в «piękna Helena». Сейчас Елене Калиновской (она, как положено, взяла фамилию мужа, но веру на католическую не меняла, поскольку была и оставалась убеждённой атеисткой) уже исполнилось семьдесят четыре года, и былой энергии и напора она ничуть не растеряла. Ну, почти. Во всяком случае, так казалось её внучке, и, самое главное, так считала она сама.

Агнешка была в семье единственным ребёнком. Она очень любила своего папу – Януша Калиновского и маму – Ирену. Но по важнейшим решениям в своей жизни всегда советовалась с бабушкой Леной. Возможно, потому, что были они во многом похожи – и характерами, и внешне (с последним бабушка не соглашалась, утверждая, что Агнешка гораздо красивее её в те же годы, хотя и она была – чистая «смерть парням»). А возможно, потому, что бабушка, довольно рано потеряв мужа (Анджей Калиновский погиб при исполнении служебного долга в возрасте тридцати девяти лет), всю свою нерастраченную любовь и энергию отдавала сначала сыну, а потом, когда родилась Агнешка, – внучке. Молодая семья Калиновских много работала и охотно пользовалась услугами бабушки Лены в деле присмотра и воспитания дочери. Благо, между невесткой и свекровью, а также между сыном и матерью отношения редко накалялись до нестерпимого градуса. Хотя и могли бы, поскольку назвать Елену Калиновскую ангелом мог разве что её муж Анджей, поскольку любил жену сильно и беззаветно с первого взгляда и до последнего вздоха.

Но ангельской у Елены была разве что внешность, да и то в молодости. Что до нрава… Стерва не стерва, но кровь попортить своим близким Елена Калиновская при случае очень даже могла. И даже без всякого случая, – что называется, на ровном месте. Поскольку, когда семья или друзья действительно находились в сложном положении, не было надёжнее, сильнее и любвеобильнее человека, чем она. А вот когда всё у всех было хорошо…

– Это, наверное, прабабушкино наследство, – вздыхала иногда в минуту откровения Елена. – Она казачка была, донская. Евдокией звали, Дуней по-нашему. Ох и вредная, говорят. Почти как я. А уж упрямая – всю ночь просидит, а ночевать не станет.

А вот сын Елены и отец Агнешки – Януш характером выдался, как и не поляк вовсе. Ни тебе гонора, ни упрямства. Тихий, спокойный, рассудительный, малопьющий. Жену себе такую же выбрал, под стать. Вот они вдвоём успешно маме-свекрови Лене и противостояли в минуты, когда последней, по её же русскому выражению, «попадала вожжа под хвост». Используя старый проверенный метод джиу-джитсу «поддайся, чтобы победить».

Так и жили.

Потом Агнешка выросла, и стало ясно, что в бабушку она пошла не только красотой, но и нравом. А временами, пожалуй, и в прапрабабушку – донскую казачку. Хотя, как утверждала её мама Ирена, историк по образованию, «что поляк, что казак – один чёрт. Была бы сабля и водка». А на возражения дочери, что они с бабушкой практически непьющие и сабель в руках сроду не держали, отвечала, что и слава Иисусу, только этого им для полного счастья не хватало.

Ко всему прочему, по знаку зодиака Агнешка была Овном и, хотя, как настоящий учёный, радио и астрофизик, в гороскопы не верила, иногда мантию этого знака на себя примеряла и вынуждена была признать, что сидит она на ней, как влитая. В чём, кстати, её время от времени уверяла и бабушка Лена, которая, в отличие от Агнешки, к гороскопам относилась серьёзно и даже сама их при случае составляла.

Да что там гороскопы, бабушка Лена могла и на картах погадать, если её хорошенько попросить, и по линиям руки. При этом, как уже говорилось, оставаясь убеждённой атеисткой. На вопросы же о том, как в ней сочетается атеизм с верой в гороскопы, карточные гаданья и прочую эзотерическую чепуху, гордо отвечала, что не верит, а знает. Мол, и гороскопы, и гаданья не раз были проверены ею эмпирическим путём. Каковая проверка доказала, что большинство из предсказанного сбывается. А раз так, то о какой вере речь? Это уже не вера, а самое настоящее знание. Научное или нет – не ей судить, но – знание. И вообще. Тот, кто задаёт ей подобные вопросы, наверняка не может объяснить природу электрического тока, а между тем пользуется им ежедневно. Вот и она пользуется гороскопами и гаданиями. Не говоря уже о том, что это может быть и прекрасной игрой-общением, во время которой выясняются такие стороны и оттенки личности визави, что куда там психоанализу.

На этом обычно вопросы заканчивались.

– На Каллисто, бабушка, – ответила Агнешка.

– Каллисто была нимфой, спутницей Артемиды и лесбиянкой, если память меня не подводит. А она не подводит.

– Почему лесбиянкой? – удивилась Агнешка.

– Так Зевс её соблазнил и лишил девственности под видом Артемиды, иначе не выходило. И кончила Каллисто плохо. В другом смысле.

– Я догадалась.

– Должна была уточнить. На всякий случай.

– Ба, все древнегреческие боги, нимфы и прочие мифические существа кончили плохо. А Каллисто в наше время – это спутник Юпитера. Один из четырёх Галилеевых. То есть тех, которые открыл Галилео Галилей.

– В одна тысяча шестьсот десятом году, – добавила бабушка Лена. – Или в самом конце девятого, точно не установлено.

– Ну, ба, ты даёшь, – восхитилась Агнешка.

– Это не я, это интернет. Неужели ты думаешь, что я не готовилась к нашей встрече?

– Восхищаюсь тобой, баба Лена. Так что скажешь?

– Скажу, что ты сумасшедшая. Варьят. Во-первых, с чего ты вообще взяла, что мы отправим «Россию» к Юпитеру?

– Мы?

– Мы – это значит, русские, – сказала Елена Александровна. – Извини.

– Это ты извини, что я сразу не врубилась.

– А должна была, между прочим. Ты ведь тоже русская на четверть.

– Я полька!

– Ни малейших сомнений. Но с четвертью русской крови, хе-хе. И тебе не следовало бы об этом забывать в твоём стремлении попасть в экипаж корабля с таким именем. Куда бы он ни летел.

– Хм… – Агнешка накрутила на палец локон привычным жестом. – Интересная мысль, кстати, я не подумала. Спасибо, ба.

– Вот теперь я вижу, что ты и впрямь на многое готова, – усмехнулась бабушка Лена. – Так ты думаешь, всё-таки отправят «Россию» к Юпитеру? Хотя можешь не отвечать. Я и сама понимаю, что отправят. А спросила так, для порядка.

– Если честно, то я не уверена на сто процентов, – сказала Агнешка. – Но очень на это рассчитываю. Волна поднялась – сама видишь, какая. Пенёндзы[3] рекой текут. В наши русские карманы, хе-хе. Государства и корпорации в очередь выстроились – только возьмите. И краудфандинг тоже бешеный. Все хотят внести лепту.

Прав был Златопольский.

– Данила?

– Ну да, Даниэль.

– Для меня Данила, мы были знакомы в молодости. Впрочем, неважно. Пенёндзы – это хорошо. Но не они главное.

– А что, гонор?

– Почти. Гонор или честь – это тоже часть. Глянь-ка, почти стихи получились. Главное – это невозможность предприятия. Или хотя бы его запредельная сложность. Всё, как мы любим. Чтобы только русские смогли, и больше никто. Так уже было в истории много раз, и вот опять. Это есть главное. Это есть причина, по которой «Россия» полетит на Каллисто, во что бы то ни стало. Теперь ты. Почему тебе надо туда лететь?

3

Рieniądze (деньги по-польски, пер. автора).