Страница 34 из 158
Даже здесь, дома, нельзя было спрятаться от хищного чувства вины… Нельзя было забыться, сделать вид, что ничего не произошло…
Резко подставив голову под бегущую из-под крана струю, тут же стальными клыками вцепившуюся в затылок, я выдавил из себя крик. Нет… Не крик даже – вой. Было страшно. Страшно и больно. Оказывается, по эту сторону точки невозвращения царило полное, гнетущее отчаяние. Отсюда не было дороги вперёд, только сотни развилок, так или иначе сводящихся к одной тупиковой ветви.
Что я сделал? Зачем?! Почему решил проблему именно так?! Ответа не было… Или скорее не так… Ответ был столь диким, что я просто не хотел принимать его.
Ты сам посоветовал себе, Шин. Ты сам обратил внимание на тот тяжёлый кусок железа, что торчал из земли…
– Нет! – я сорвался на крик. Оттолкнулся от раковины и ткнул дрожащим пальцем в зеркало. – Это не я ударил его! – говорить «убил» не хотелось. Даже сейчас я бежал от правды. – Не я, слышишь?! Это всё ты!
Разъярённое отражение открывало рот вместе со мной, указывая на меня с той же бездумной яростью. Мы стоили друг друга… Нелепые, задавленные и невыносимо одинокие.
Я осел на пол и закрыл голову руками. Хотелось плакать, но слёз не было – только холод и страх. И омерзительный голод, простирающий свои щупальца до самого мозга. Он неоднозначно напоминал о себе головокружением и лёгкой дурнотой…
Ладони горели. От холодной воды, или въевшейся в плоть крови – я уже не мог различить. Да и не очень-то хотелось…
Знаешь, что самое страшное, Шин? Допустить большую ошибку и знать, что ничего уже не исправить, не повернуть вспять… Это ошеломляет… Это лишает воли к борьбе… Жизнь уже никогда не будет прежней. И ты не будешь, Шин. Ведь ты проклят всем этим…
С каждой минутой я всё явственнее сходил с ума. Рои мыслей, сбивающиеся в бессвязную кучу из слов и образов, шумели множеством голосов, а перед глазами начали проскальзывать нелепые галлюцинации. И становилось всё хуже…
Я как будто бы двигался по огромной спирали… Чем шире были верхние кольца – тем лучше получалось держать себя в руках, тем ближе я был к вменяемости. Но здесь, у самого дна этой ямы, у острия сверлящей меня изнутри дрели всё менялось катастрофически быстро. И бесполезно было двигаться в обратном направлении – выстроившиеся в витой конус круги Ада держали крепко. Безумие подстёгивало мою паранойю, а та, в свою очередь, укрепляла каземат безумия, выстроившийся вокруг моего «Я». Всех моих «Я», галдящих наперебой и спорящих друг с другом. Со мной.
В дверь постучали. Не знаю, как я услышал со второго этажа, сквозь плеск бегущей воды – может просто узнал. А может, стук раздавался только у меня в голове. Как часть огромного подчиняющего миража... Но, что бы то ни было, оно спасло меня от погружения в пучину полного сумасшествия. Пусть ненадолго, но я всё-таки замер на пути к конечной точке своей проклятой спирали, остался балансировать на тонкой дорожке посреди скрытого чернотой хаоса.
Подскочив, я закрыл кран раковины и, даже не вытершись, рванулся к лестнице. Вниз прыгал через три-четыре ступени, как шестилетний мальчишка, которого позвали есть что-то очень-очень вкусное. Но перед тамбуром собрался, замедлил шаг, чтобы не разрывать раньше времени спасительную иллюзию. Сказать по правде, я безумно боялся дотрагиваться до дверной ручки. Не хотелось вновь очутиться в пустоте и одиночестве…
В дверь постучали снова. Осторожно и как будто бы неуверенно…
Я посмотрел на часы, висящие в коридоре. Долгих пять секунд вытаскивал из спутавшихся нитей памяти навыки чтения минутной и часовой стрелок. В итоге вышло одиннадцать вечера. Половина двенадцатого. В такое время в гости не ходят…
Ишитаке? Ватанабе-старший? Вернувшаяся из России Рика?!
Сжав кулаки и выбросив из головы всё лишнее – бредовые размышления только тянули меня в пропасть – я опасливо спросил «Кто там?..». А что ещё я мог сказать?..
– Шин, это я, Мегуми, – на краткий миг мне показалось, что все волосы на теле разом встали дыбом. По коже пробежал колючий статический разряд. – Прости, что так поздно, просто я…
Не дослушав, я дёрнул на себя дверь.
Она стояла по ту сторону порога, точно хрупкое бумажное привидение. В больничной пижаме, босиком, со спутавшимися волосами и рукой на перевязи… Девушка неловко переступала с ноги на ногу и не могла поднять взгляд. Хотела – но не могла.
– Прости, что так поздно, – снова повторила Мегу. – Но мне больше некуда пойти…
– Подожди! – я, кажется, воскликнул громче, чем хотел. – Что это значит?.. Почему ты в этой одежде?..
– Сбежала из больницы, – она, пытаясь выставить это как шутку, улыбнулась и слабо хихикнула. Но вышло скорее болезненно, чем забавно.