Страница 157 из 158
– Ты прекрасен, Шин, – Мако вдруг нависла надо мной, вцепившись ноготками в живот, и тут же отпрянула. – Ты прекрасен в своей посредственности… Серости… Обыкновенности.
Наверное, мне стоило бы возмутиться. Но я лишь испугался. Ещё сильнее, чем прежде.
– Именно твоя посредственность делает тебя таким особенным для меня… Ты – моё полотно, мой холст! Доказательство того, что я живу…
Речи девушки окончательно теряли связность. Но между строк я читал самое худшее – то, от чего, казалось, пришли в движение даже волосы на голове.
– Я разберу тебя, Шин, – голос Макото подскочил, точно кипящий гейзер, и оборвался, оставив после себя насыщенную частыми вдохами тишину. – Разберу, – продолжила девушка, задыхаясь. – Потому что люблю тебя. Потому что под этой личиной ты прекрасен, как цветок… Тебе просто нужно раскрыться. Отодвинуть лепестки перед светлыми лучами солнца. Я буду твоим солнцем, Шин. Я буду.
– Ты… Убьёшь меня?.. – сам собой выполз сдавленный вопрос.
– Иначе преображение не будет полным, – резко ответила Мако. – Ведь посредственность так и осталась бы здесь, – её мокрый пальчик скользнул по моему лбу.
– Не хочу…
– Ты не понимаешь!
– Не надо! – я силился закричать, но лёгкие сжались до размеров кулака и душили любую надежду на полноценный голос.
– Разве ты не любишь меня, Шин? Неужели нет?
– При чём тут…
– Я была твоей, Шин, – голос девушки уже почти вернулся к норме. – Была твоей до конца. А этим… этим может похвастаться не каждая из моих марионеток. Так разве не был ты счастлив?! Разве не лучшим исходом для тебя будет расстаться с жизнью именно сейчас, когда ты познал счастье любви и плоти, когда пережил то, что не повторится больше никогда?! – Мако говорила со мной, как учитель с нерадивым учеником, усомнившимся в важности образования. – Не говори мне, что ты хотел бы остаться бессмысленным серым человеком до конца жизни… Это ведь так грустно…
– Я перестану быть… Я… исправлюсь… – мои слова походили на последнюю мольбу. Низкую, слабую, никчёмную мольбу приговорённого к смерти.
– Вот видишь, Шин, – тон Макото вдруг стал отчуждённым и как будто бы очень усталым. – Ты даже не можешь преодолеть собственный страх… Не расстраивай меня дальше. Пожалуйста.
– Но… Я не хочу…
Кажется, я опять лил слёзы…
– Всё, Шин, хватит, – со вздохом произнесла девушка. – Нашего кукольного домика больше нет. Время убрать игрушки под кровать и расходиться по комнатам…
– Нет…
– Пойми, Шин… Я ведь делаю это не просто так! Не потому, что я чудовище в человеческом обличии, как считает сестра. И мама. И обитатели Дома… Нет! Это неправда!
Что-то безумно острое чиркнуло меня по колену, оставив после себя полосу обжигающей боли.
– Прости, – мгновенно извинилась девушка, как если бы просто толкнула меня локтем или наступила на ногу. – Я ведь не чудовище… Да, я могу причинять людям боль… и порой – смерть. Но делаю это только потому, что люблю! Как умею… По-своему…
Внезапно во мне проснулась злость. Слабым, почти неразличимым огоньком она зажглась в глубине сердца, распугав самые крохотные из щупалец страха.
– Ты из-за любви убила Хину? – вдруг отчеканил я, позабыв о боли. – Из-за любви?!
– Хина? – в голосе Макото промелькнуло удивление. – При чём тут Хина?.. Нет, не надо, Шин, не сравнивай меня с демоном. От моей руки умерла только малышка Мегуми – я ревновала к ней. Так сильно… Ведь я любила тебя. И люблю.
– Только… Мегуми? – у меня на голове прибавилось седых волос. Я это чувствовал кожей.
– Ах, да, ещё я желала смерти Ватанабе… Но с этим… обошлось без моего прямого участия. А жаль. Он ведь всегда ненавидел меня. Потому что чувствовал правду…
– Правду?.. – я вновь мог только переспрашивать и ужасаться. Былая храбрость притихла, дав волю шоку и изумлению.
– Его брат убил мать из-за меня. Ведь я пообещала ему всю себя… Своё тело и душу. До остатка. Это была забавная игра…
– Ни один человек не пойдёт на такое!..
– Человек – возможно, – Мако хихикнула. – Но мужчина, ведомый желанием иметь собственную юную игрушку – это уже другой разговор. Тут всегда есть… варианты. Как бы то ни было, Ватанабе не стоило бить тебя в ту ночь. Не при мне. Он получил своё наказание. Все они получили. Пусть и не от моей руки…
Я начал задыхаться. Слёзы катились без остановки, и всё лицо горело огнём.
– Не бойся, Шин, – холодная ладошка Макото легла мне на лоб. – Я знаю, что делаю. И постараюсь быть как можно нежнее. Не знаю, когда точно придёт болевой шок – но, надеюсь, ты успеешь понять хотя бы малую толику моей любви.
– Вскроешь меня?.. – бессильно выдохнул я.