Страница 1 из 2
Михаил Жванецкий
Так жить нельзя
Нашу жизнь характеризует одна фраза: "Так больше жить нельзя".
Вначале мы ее слышали от бардов и сатириков, потом от прозаиков и экономистов, теперь от правительства.
Наш человек эту фразу слышал и триста лет тому назад, двести, сто и, наконец, семьдесят лет назад сделал так, как ему советовали. Ибо так больше жить нельзя... С тех пор слышит эту фразу каждый день.
Убедившись, что эти слова перестали быть фразой, а стали законом, он повеселел.
Как бы ты ни жил, так больше нельзя. А как можно - тут мнения делятся. Там, за бугром, вроде живут неплохо, но так жить нельзя. Кроме того, с нами находятся крупные работники, которые и твердят, что так как там, нам жить нельзя, ибо мы уже один раз отказались, и теперь должны мучиться, но держать слово.
На вопрос:
- Там есть есть чего?
- Есть чего.
- Одеть есть чего?
- Есть чего.
- Пить есть чего?
- Есть чего.
Так почему так жить нельзя? Тут они багровеют, переходят на "ты", а потом тебе же про тебя же такое, что ты долго мотаешь головой и ночью шепчешь: "Постой, я же в 65-ом вообще в Казани не был".
В общем как там жить запрещено, а как здесь жить нельзя. Поэтому сейчас с таким же удовольствием, с каким раньше публика наблюдала за юмористами, балансирующими между тюрьмой и свободой, сейчас наблюдают за экономистами, которые на своих концертах объясняют, почему как здесь жить нельзя, а как там - не надо, потому, что, мол, куда же мы тогда денем тех, кто нам мешает, их же нельзя бросать, нам же их кормить и кормить, это же их идея жить, как жить нельзя.
Билеты на концерты виднейших экономистов не достать, хохот стоит дикий. Публика уже смеется не над словами, а над цифрами.
"Сколько соберут - столько потеряют. В магазинах нет, на складе есть - на случай войны. Тогда давайте воевать поскорее, а то оно все испортится. И что в мире никто мороженое мясо не ест, только мы и звери в зоопарке, хотя вроде звери, именно, и не едят, получается только мы".
Вот я думаю: а может, нас для примера держат. Весь мир смотрит и пальцем показывает: - Видите, дети, так жить нельзя.
К А К Э Т О Д Е Л А Е Т С Я.
( опыт политической сатиры ) М.Жванецкий
Как это делается! Я в восторге!..
Да здравствует величайшее открытие:дураков нет даже на самом верху! Боже! Как это ловко делается!... Трансляция съезда - как репортаж
из подводного мира. В цвете. Замерев, мы, полчища наивных и дураков
по эту сторону экрана, наблюдали с восторгом КАК ЭТО ДЕЛАЕТСЯ... Как это делается!!! Кто сказал, что мы ничего не умеем? Бред! Выше всего мирового уровня.
Интриги, подготовки, заготовки, сплачивания и рассеивания... Блеск! Я в восторге! Идиот. Я надеялся на малое: законы, решения... Чушь и бред! мы получили большее - огромную и прекрасную картину
работающей машины, не дающей результатов. Гора родила отмену статьи
11', которую давно уже отменили. Ничего не родила гора под восторги и
аплодисменты. Но как это делается... Как все оказались в меньшинстве - рабочие,
крестьяне, ученые, инженеры, демократы... Все!
Кто в большинстве? - Неизвестно до сих пор. Ни одного лица из
большинства не проступило. - Cколько можно давать слово меньшинству! - кричит большинство
и не берет слова. Действительно здорово. Мозги заворачиваются. Казалось бы, вот проблема.
Вот она воет и вот ее решение. Но тут идет другой - другая проблема.
Идет третий - третья проблема. Затем картон азиатского выступления,
дальше пятая проблема, шестой картон, и жуешь этот пирог - мясо с
картоном - и уже ничего не понимаешь... - Гибнут малые народы!... - Да здравствует рабочий класс!... - Голодают пенсионеры!... - Сила партии в единстве!... - Прилавки пусты, пенсии ничтожны! - Мы поддерживаем самый прогрессивный строй... - Нет лекарств, где взять деньги?... И тут неожиданно выходит человек и говорит, где, по его мнению,
нужно взять деньги. Вот здесь очень важно не реагировать, а дать
слово следующему. Он уже говорит о гибели всего живого на Севере.
Тут уж действительно неизвестно, что делать, но выходит третий и
говорит, что, по его мнению, надо делать в сельском хозяйстве.
Теперь очень важно, не отвечая, дать слово следующему. Он, разрываясь,
говорит о радиации и пособиях. Мы уже забыли о малых народах и
сельском хозяйстве, у нас волосы дыбом от радиации, и когда появляется
человек с идеей спасения коряков - все раздражены: зтот откуда?
При чем тут коряки, когда такая радиация... Тут известие о катастрофе. Все бросаются туда, забывая о радиации,
и тут же подходит дело из Ферганы, поэтому человека, который внезатно
нашел деньги для борьбы с радиацией, уже сгоняют с трибуны. А тут
ошеломляющая новость о власти КГБ, о грандиозных новостройках в центре
Москвы... Полушария поменялись местами, и все с радостью погрузились в длинный,
старый доклад на паровой тяге о наших успехах, связывающих поражения и
победы в единое громыхающее целое. Можно поспать, перекусить, поделить
ся сомнениями в своей уверенности или уверенностью в своих сомнениях
и т. д.
Тут и армия напомнила, что она любимое дитя страны и может набить
морду любому, кто с этим не согласен...
А вот и пошла работа по выдвижению депутатов, наблюдать которую
было уже физическим наслаждением. Это уже шло не под валидол, а под
шампанское.
Боже! Как это делается! Какая работа! Я такого не видел! - Вы нам все время для выборов предлагаете одного, - капризничает
депутат, - но нам хочется хотя бы двух, чтоб выбирать. - Но нужен-то один, - говорит председатель. - Да, - говорит депутат. - Вот он и есть. - Верно, - говорит депутат, - точно... Но постойте... Как же это?...
Действительно, нужен-то один... - Вот он, - показывает председатель, - куда же два-то? Место-то одно. - Верно... Да... Хотя... Постой!... А чего тут стоять, когда на подходе следующий кандидат на экологию
председателем... - Что такое экология? - спрашивают его. - Не знаю. - Что ж его выбирать, он не знает, что такое экология, - устало
сипят либералы. - Ну и что! Он таких ассистентов наберет - всем нос утрут. Кто за?