Страница 5 из 11
– А ты прикрой, – посоветовала я.
– Может, по домам? – зевнул Гарик.
– Шутишь? – удивился Шумский. – Там, где я работал раньше, веселее праздники отмечали. Без обид.
– Какие обиды? – ответил на это Кирьянов. – И мы в свое время жизни радовались, а потом наверху гайки закрутили. Тань, помнишь, ребята из ГИБДД что устроили?
Я поперхнулась дымом.
– Это когда они в Снегурочек нарядились?
Шумский замер со счастливым выражением лица, представив, видимо, масштаб трагедии.
– Их было шесть человек, – пояснил Папазян. – И все в одинаковых костюмах.
– И с усами, – добавил Кирьянов. – Прикинь, Вася: вплывают один за другим, юбка у каждого в пол, а на голове гнездо из мишуры. Ох, как же мы ржали.
– Откуда они взяли эти наряды? – не понял Шумский.
– Скрутили из старых стенгазет, – с серьезным лицом объяснил Кирьянов. – Платья колом стояли.
Шумский прыснул.
В конференц-зале становилось все меньше людей. Секретарши отделов принялись собирать со стола пустые коробки из-под пиццы и смятые пластиковые стаканчики.
– Помощь не нужна, девушки? – спросила я.
– Не-а, сами справимся.
Кирьянов задумчиво покрутил в руках мобильник.
– Жена сейчас дома принимает подругу с детьми. Если сложить двух моих с тремя пацанами, которые пришли в гости, то мне уже становится плохо.
Он прищурился и внимательно осмотрел каждого из нас.
– Наверху в моем кабинете стоит сейф, – загадочно начал он.
– Серьезно?! – схватился за сердце Папазян. – Никогда не видел ни одного сейфа. Шумский, а ты когда-нибудь сейф вживую видел?
– Ты что, откуда? – на полном серьезе кивнул Шумский. – А можно посмотреть? Ну, пожалуйста. Ну, хотя бы издалека.
– Пожалуй, что-нибудь придумаем, – без тени улыбки ответил им Кирьянов. – Вам бы в театр, а не в полицию. А тебе, Гарик, особенно. Сейфа он не видел.
Шумский не скрывал своей радости от общения с новыми коллегами. Он радостно потирал руки в предвкушении. Ну, еще бы, сам начальник в теме. Поэтому прикалываться насчет сейфа продолжали до самого кабинета Кирьянова.
Киря не просто так упомянул о сейфе. Именно в нем пряталась бутылка коньяка, преподнесенная ему всем нашим коллективом на день рождения. Малопьющий Кирьянов мог хранить ее годами, потому что наверняка почти сразу же забыл о подарке. Но мы-то знали всю правду. Поскольку коньяк был дорогим, то принимался малыми дозами исключительно дорогими гостями и в исключительно особенных случаях. Обмыть чьи-то погоны или отметить рождение ребенка было святым делом.
Но сейчас меня коньяк мало интересовал. Хотелось кофе, который у подполковника тоже имелся.
– Пошли, – скомандовал нам Кирьянов и двинулся к выходу. – Все уже разбежались, рабочий день окончен. Девчонки, еще раз с Новым годом!
Мы шли, зачерпывая обувью обрывки серебристой мишуры. И откуда только взялось ее так много?
Наверное, Папазян заразил нас зевотой, потому что предпочтение дружно решили все же отдать не коньяку в чистом виде, а в виде его добавки в кофе.
Посидели мы недолго. Вспомнили прошедший год, поделились планами на будущий, посмеялись, уже не помню над чем. О делах почти не говорили. А потом, совершенно трезвые и очень уставшие, засобирались по домам.
Мы с Шумским отправились на одном такси по причине того, что, как выяснилось, он жил на соседней улице.
Папазян тоже рвался составить нам компанию, но Кирьянов не дал ему этого сделать. Он увлек Гарика в сторону, забросав какими-то вопросами, за что я была ему очень благодарна.
Глава 2
Утром следующего дня подполковник попросил меня зайти в свой кабинет.
– Как самочувствие? – с порога спросил он.
– Да вроде бы ничего, – ответила я. – А ты? Голова не болит?
– С чего бы ей болеть? – пробурчал Кирьянов. – Не так уж много вчера и выпили.
– Не так уж, – согласилась я, садясь на стул около окна. – Тогда почему тебя интересует мое самочувствие?
Кирьянов стал пристально рассматривать свои руки. Словно оттягивал какой-то неприятный момент.
Я решила ему помочь:
– Вов, что-то случилось дома? Если проблемы с женой после вчерашнего, то пусть позвонит мне, я тебя отмажу.
– От чего ты меня отмажешь?
– Н-не знаю, – растерялась я. – Просто догадки.
– Дома все в порядке.
Он снова замолчал, но хотя бы свои пальцы оставил в покое.
– Пропал протокол допроса, Тань, – выдал Кирьянов. – Вчера был, а сегодня я его не нашел.
Пропажа служебных документов могла повлечь за собой серьезные неприятности, вплоть до увольнения из органов внутренних дел.
Кирьянов слыл человеком аккуратным, даже педантичным, и я растерялась, узнав о пропаже. Правда, чувство благодарности тоже испытала. Если поделился такой страшной тайной, значит, и в самом деле считает меня другом. Доверяет, значит.
Я уже было открыла рот, но он не дал мне сказать ни слова:
– Знаю, знаю. Уже искал. Перерыл все, все осмотрел, залез в каждый угол. Как корова языком слизала.
Я осмотрелась. Так бывает: один не видит то, что у него лежит перед носом, а другой сразу обнаружит потерю. Просто первый нервничает и не может сконцентрироваться, а второй спокоен… пока что.
– Давай-ка восстановим события, – предложила я.
– Да уже сто раз восстанавливал! – повысил голос Кирьянов.
– А теперь попробую я, а ты отдохни.
Часы показывали половину одиннадцатого утра. Скоро к Вовке должны были нагрянуть свидетели, он упомянул об этом вскользь вчера вечером. Пропавший документ был ему необходим прямо сейчас. Но его нигде не было.
– Когда ты видел его в последний раз?
– Перед корпоративом. Вместе с другими документами сложил в синюю папку и запер в сейфе.
– Больше сейф ты не открывал?
– Не открывал.
– А когда доставал кофе и коньяк?
– Папку не трогал, – покачал головой Киря.
– Но сейф-то ты открыл.
– Ну и что? – не понимал он.
– Дай-ка я посмотрю.
Я подошла к сейфу. Кирьянову совсем недавно заменили его: вместо старого, выпущенного в советские времена, поставили новый. Сейф, кстати, был у всех на глазах. Вовка установил его на подоконник и сверху украсил кактусом.
Спорить Кирьянов не стал. Наверное, понял, что настроена я решительно.
– Иди и смотри. Он открыт.
В сейфе обнаружилась высокая стопка разноцветных пластиковых папок.
– Папка точно была синяя? – уточнила я.
– Точно.
Но я стала перебирать каждую и проверила все документы в каждой. Чтобы не запутаться, аккуратно раскладывала все на поверхности стола.
Кирьянов попытался помочь, но я остановила его:
– Не мешай, Вов.
Документов не оказалось. Папка как в воду канула. Кирьянов коротко выругался.
– Подожди, – рискнула я попробовать еще раз. – Мы вчера тут разговаривали о всяком, помнишь? Зашла речь и о последнем деле, которое ты ведешь… с кем?
– С Шумским.
– И где он сейчас?
– Должен отрабатывать жилой сектор…
Кирьянов запнулся, уставился на меня во все глаза. Его лицо озарилось надеждой, взгляд просветлел.
– Да я же передал ему вчера документы. Сам! Блин, точно! И не помню не потому, что нажрался, как скотина, а потому, что незачем было галочку ставить – я ему сам в руки папку сунул! Ну, я и дурак.
Я стала собирать разложенные папки в стопку. Старалась соблюдать тот порядок, в котором они были сложены прежде.
– Ищи папку у Шумского, – подвела я итог. – Прямо сейчас позвони ему и все узнай.
Кирьянов схватил телефон. Иногда он становился послушным, как ребенок, и я старалась запомнить эти моменты, чтобы впоследствии, когда он решит поставить меня на место, вмазать ему напоминанием о том, что и он, бывает, ошибается.
Так себе защита, скажем прямо, но она работала. Это уравновешивало наше уважение друг к другу, а потом мы вспоминали собственные неудачи с улыбкой.
– Папка у него в кабинете, – выдохнул Кирьянов. – Сейчас принесет. Господи.