Страница 51 из 56
(интервью с филином)
Жил-был филин. Звали его Бонни.
— Бонифациус.
Прошу прощения. Уменьшительно его звали Бонни. Он жил у колдуньи.
— Это потом. А сначала всё было не так.
Конечно, про самого себя монсеньор знает лучше. Может, сам и расскажет?
— У-гу! Чего захотел! Это вам, у которых перья и когти только чтоб бумагу царапать, надлежит рассказывать. Описывать жизни великих — ваш удел.
Хорошо, договорились. Будете поправлять, если что не так.
— Угу.
Начнем еще раз: жил-был филин. Когда он был еще птенцом, он жил в Англии. В собственном загородном поместье, на чердаке.
Первый этаж особняка, где на чердаке жила семья филинов, сдавался внаем некоему Лорду. По бедности Лорд не имел собственного замка и жил в замке филинов. С ним жила его семья: его жена — Леди, их старшая дочь Миссдженни и сынок Мистерпитер.
Мамаша семьи филинов учила своих четверых деток не презирать людей и делиться с ними всем самым лучшим. Она частенько оставляла на подоконнике жильцов свежепойманную мышку или белку и снисходительно крутила головой, слыша снизу пронзительные крики Леди, выражавшие дикую благодарность.
"Ну-ну, не стоит, — говаривала мамаша, скромно жмуря глаза. — Право, мне это нетрудно, я еще принесу".
Юный Бонифациус, который был вторым из четверых детей, впитал от своей матери строгую мораль и жажду служения людям.
Когда семья Лорда, в особенности Миссджейн и Леди, была просто до глубины души тронута такой заботой со стороны хозяев имения и до глубины души исполнясь благодарности к ним пожелала быть представлена семье филинов, Бонни первым оценил их верноподаннейшие чувства. И даже пожелал нарушить благородное инкогнито и снизошел до встречи. Мистерпитер, сын Лорда, увидел его на своем окне. Сначала мальчишка онемел от неслыханной чести, тем более, что было не слишком светло и глаза у Бонни ярко светились, но после обрел дар речи, завопил не своим голосом и, набросив на гостя шерстяной плед, поймал его и посадил в клетку.
Собственно, с этого момента молодой филин и стал именоваться Бонни, а потом вырос и стал Бонифациусом. Видя его необычайную красоту, редкий ум, удивительную способность к росту и уникальную прожорливость, семья Лорда сочла возможным увезти юное дарование в Лондон. В Лондоне, после долгих споров и несмотря на протесты Мистерпитера, Бонифациус был сдан в домашний зверинец короля, в Уайт-Холле.
Образование филина углублялось, а кругозор расширялся. Бонифациус мог совершенно спокойно повернуть голову почти на сто восемьдесят градусов сначала по часовой стрелке, а потом против, не отступая при этом от своей принципиальной точки зрения. А, согласитесь, не всем ученым мужам это по силам.
Сойдясь довольно близко со многими придворными из окружения короля Карла I, Бонни чувствовал себя весьма неплохо при английском дворе. Но после катастрофы 30 января 1649 года, от которой король и вовсе потерял голову,* был распущен не только Долгий парламент, но и придворный зверинец в Уайт-Холле.
За открытую демонстрацию протеста против власти тирана (Бонни укусил Кромвеля за палец), Бонифациус был осужден как приверженец абсолютизма. Его жизнь была в опасности. Личная охрана лорда-протектора открыла стрельбу, от которой с ноги Бонифация мигом слетел орден Подвязки, в виде серебряной цепочки, пожалованный ему лично покойным королем.
Уходя от преследования, раненый филин искал спасения в Ист-Энде, беднейшей части Лондона. Хромая, он добрался до берега Темзы. Там его подобрали моряки, работавшие в доках.
— Угу, так и было. Узнав во мне верного слугу Его Величества, эти простолюдины почли за честь оказать мне помощь.
Да, и пригласили вас на свой корабль в качестве почетного ловца крыс. Их корабль стоял в гавани, проходил ремонт, так что приступить к работе Бонифациус мог уж после полного выздоровления. В ожидании этого мига он скрывался от своих преследователей и вынужден был два месяца жить в лондонских трущобах. Большего его спасители, увы, не могли ему предложить. Столь утонченной личности приходилось вести хищно-нищенский образ жизни, заняв место на ближайшей помойке, и...
— Довольно. Про трущобы не надо. Изгнание — удел всех великих. Рассказывайте дальше, как я сменил подданство.
М-м, как угодно. Продолжая обитать в Ист-Энде, Бонифаций вовсе не опустился и поражал всех своим врожденным аристократизмом и хорошими манерами. Одного молодого приезжего иностранца он так поразил, что парень решил взять его с собой, припомнив, что дядя-аптекарь давно просил достать где-нибудь "ручное чудище пострашней. К примеру, гиббона или филина". Прошу прощения, монсеньор, это цитата.
— Угу.
Итак, убедившись воочию, что филин ручной, молодой человек забрал его к себе на корабль, той же ночью снимавшийся с якоря. После опроса свидетелей, было установлено, что вашу светлость зовут "Бонни".
— Ух! Они ошибочно называли меня так, имея в виду "красавчик", что по-английски — "бонни".
Не так уж ошибочно. Но в любом случае невольная дань восхищения присвоившего вам эту кличку оказалась созвучной с вашим именем. Итак, Бонифациус очутился на корабле, идущем через Ла-Манш. И вот уже Франция, великая Франция встречает его. Более того, путь нового друга Бонни лежит в сердце Франции — Париж. В связи с этим, позвольте вопрос?