Страница 8 из 129
Мои рассуждения вновь прервали – загремела дверь. Я, воинственно размахивая маникюрными ножничками и флаконом лака, пригласила:
– Следующий!
Даже не взглянув на меня, в каморку ввалился всё тот же санитар и, не изобразив на каменной морде никаких эмоций, подхватил фальшивого вампира за верёвки, как сумку. С трудом приподняв не слишком ценный груз, выволок его за дверь, пересчитав брюхом жертвы все ступеньки. Боров стойко переносил транспортировку, упорно делая вид, что спит, даже похрапывал для конспирации. Я крикнула в спину санитару:
– Хоть бы сообщил результаты психотеста!
Тот, прикинувшись глухонемым, снова не среагировал. С трудом протиснувшись мимо санитара в узком проёме, в мою камеру (или всё-таки палату?), осторожно озираясь, вошла пожилая женщина опять же в длинном темном платье и с подносом в руках. А на подносе (о счастье!) куча фруктов, хлеб, нарезанный ломтями, и жаркое в горшочке!
Аккуратно поставив всё это кулинарное великолепие на стол, тётка стала пятиться к выходу, испуганно зыркая на меня. Я, невзирая на громкое урчание в животе, попыталась с ней заговорить:
– Не волнуйтесь, я не буйная, я вообще в эту психушку попала случайно.
Она, похоже, совсем испугалась и шустро выскользнула за дверь, едва не сбив с ног вернувшегося дедушку.
Я ему искренне обрадовалась и широким жестом пригласила за стол, попутно поинтересовавшись:
– Кстати, у нас что – ужин или уже завтрак? Мои часы остановились – забыла завести, а мобильник дома забыла...
Дедушка улыбнулся:
– Давно стемнело, скоро полночь.
Я удовлетворённо кивнула:
– Замечательно, дожили до новых суток. Надо это дело отметить.
Старичок быстро разлил по чашкам жидкость из очередного кувшинчика, тоже оказавшегося на подносе. Я, нюхнув, вздохнула – снова вино! Пора бросать пьянство. Но раз нет ничего лучшего… Я уже привычно залпом опрокинула стаканчик, но на этот раз плотненько закусила чудной варёной курятиной с хлебом. На десерт пошли сочные груши и сладкий виноград. Погладив свой осчастливленный желудок, я совсем расслабилась, хотя спать почему-то не хотелось.
Дед тоже подкрепился, наконец-то заметил разгром в каморке и ненавязчиво поинтересовался:
– Что это здесь произошло?
Я попыталась сгладить ситуацию:
– Посетитель был, ваш местный священнослужитель. От избытка чувств разнервничался, поскользнулся и нечаянно головой полку зацепил.
Старик хитро блеснул глазками из-под густых бровей и хихикнул:
– Значит, он теперь на всю голову больной?
Я со смиренным видом кивнула утвердительно. Дедушка махнул рукой:
– Ничего страшного. По сравнению с твоими проблемами это мелочь.
Я насторожилась:
– С какими ещё проблемами?
Старик удивился:
– Забыла, милая? Тебя утром казнят! Поп исповедовать заходил, да?
Я отмахнулась, поморщившись:
– Ах, это… Очередной психологический тест.
Дедушка Истрат даже поперхнулся вином:
– Какой такой тест?
– Ну ты, дед, совсем отстал от жизни, – поразилась я. – Сколько лет торчишь в одиночной камере?
Так, мирно беседуя, мы коротали время. Окон в комнатке не было, время суток определить невозможно, но меня явно начало клонить ко сну. Дедушка, заметив моё состояние, засуетился: вытащил из сундука какие-то большущие шкуры с длинным мехом и устроил постель прямо на крышке сундука. Уговаривать меня долго не пришлось – я охотно повалилась на ложе прямо в одежде. Уже укрывшись лохматым одеялом, я спохватилась и, зевая во весь рот, спросила:
– А как же ты, дедуля?
Он бодренько ответил:
– Я ещё поработаю. Спи, девочка.
Истрат подкинул в топку дровишек и сел к столу, заботливо заслонив от меня свечу. Глядя на его сгорбленную спину, слушая скрип пера по пергаменту и вдыхая запах неизвестного мне животного, я наконец задремала, искренне надеясь проснуться в своей собственной, родной постели.