Стервам слова не давали

Я же вдруг ощутила прилив бодрости и сил, плюс, подкреплённая мыслями, что если не прибил никого сразу, то и опасаться не стоит, состроила возмущённое выражение на лице, скрестила руки на груди и приняла вызывающую позу.

- Можешь отойти в сторону, мне сейчас будут в любви признаваться.

Уверенно заявила я, а Филя невесело ухмыльнулся, замахнулся и с грохотом водрузил тяжёлую цепь прямо на столешницу, стряхивая её с кулака. Из кармана джинсов достал небольшую коробочку и без лишних колебаний поставил её передо мной в раскрытом виде, позволяя внимательно рассмотреть кольцо, находившееся внутри. Ух... Ничего подобного я не видела, но и радоваться почему-то не получилось, я внутренне подобралась, зажалась и, судя по нехватке воздуха, задержала дыхание. Пару раз перевела плавающий взгляд с Фили на кольцо и обратно, неуверенно моргнула, упёрлась обеими ладонями о гладкую поверхность и медленно выдохнула. Никого сейчас рядом не было: я и он, только его глаза и только его немой вопрос.

- Примешь? – Не выдержав паузы, которая явно затянулась, тихо спросил Филипп и сжал кулаки до хруста в костях.

А я, вместо того, чтобы пустить слезу, обрадоваться и носить любимого на руках, чувствовала какую-то пустоту. Всплыли в воспоминаниях его слова и символическая цепь, о которой он говорил, теперь материализовалась и лежала передо мной неподъёмным грузом. Обида, заславшая глаза, не дала воспринимать этот жест, как добровольную сдачу, а проводила логическую связь: я и моё присутствие в его жизни – неподъёмный груз цепи. Поэтому, тряхнув рыжей гривой (которая так неудачно была спрятана под поварской колпак), и упрямо поджав губы, я посмотрела ему прямо в глаза и потянула рукой пару звеньев свободного конца цепи.

- Не коротковата ли? – Чувствую, лицо моё в сарказме с гримасой перестаралось, но исправить ничего не могу, стою.

- В самый раз.

И снова затянувшееся молчание, которое, опять же, первым не выдерживает Филя.

- Я знаю, что виноват и если тебе от этого станет лучше, то ты должна знать: никто не сможет мне тебя заменить. Я впервые прочувствовал, как это, быть вдалеке от человека, который тебе небезразличен.

- Небезразличен? Отличная характеристика. – Скрестила руки на груди и слишком поздно поняла, что таким образом лишилась надёжной опоры в виде стола, приткнулась к нему бёдрами.

- Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я хочу детей от тебя и хочу, чтобы слово «семья» у меня ассоциировалось только с тобой.

- Не слишком ли много «хочу»?

- Я не смогу изменить того, что сказал и что сделал. – Выдохнул, отведя взгляд в сторону. – Я могу только извиниться за свои слова, был не прав. Просто не знал, что теряю, отдаляя тебя.

- Что, не нашлась подходящая замена?

- Ты для меня одна. Только ты и нет других женщин.

- Научился красиво говорить? Можешь ведь, если захочешь! – Продолжала я свою экзекуцию, ловко вертя в руке малюсенькую коробочку с кольцом неземной красоты, на самом деле, в этот момент, мечтала только о том, чтобы подошёл размер, уверена: другого такого нет.

- Ты же знаешь, что слова это не моё, по крайней мере в том, что касается чувств. Мне легче подарить цветы, дорогую побрякушку, исполнить любой каприз, только бы не говорить того, чего нет. С тобой всё иначе... Ты... ты просто заменила мне весь мир, стала моим центром, моей главной целью.

- Когда исполняется одна мечта, мы следуем за другой. – Поумничала я.

- Останься со мной, ты не пожалеешь.

- Я и так не жалею. Не люблю возвращаться назад.

- Тогда идём вперёд. Только вместе со мной. Я не могу без тебя.

- Филипп...

- Короче! – Тут же прикрикнул Филя, понимая, что с мной по-хорошему нельзя – как маленький ребёнок, сажусь на шею. – Не знаю, что ты себе придумала, но я тебя не отпущу. Уже никогда. Ты упрямая – я упрямее, можешь не проверять. Ты уйдёшь отсюда только со мной и это последнее слово. Идём домой и можешь говорить мне всё, что хочешь, и я готов подписаться под каждым пунктом обвинения, потому что действительно виноват. И я готов ответить за каждую минуту, которую ты сожалела о нашей встрече и никто не станет на моём пути! Ларис, прошу тебя...

 - Филипп Аркадьевич просит? – Устало, не в силах слушать признания сильного мужчины, который готов прилюдно отказаться от этой силы ради чего-то, что раньше не признавал.

- Я люблю тебя. Лариса, ты выйдешь за меня замуж?

- Ты сделал мне больно...

Одними губами прошелестела я, устав разыгрывать из себя гордую и независимую женщину. Я слабая и я тоже люблю, поэтому никогда не смогу сказать ему «нет».

- Я хочу сделать тебя счастливой.

- Ты хочешь, чтобы я сейчас расплакалась? – Опустив глаза и хлюпая носом, шаг за шагом сдавала оборону.

- Я хочу, чтобы ты не боялась этого рядом со мной.

 - Филя, потом я не смогу ещё раз достойно уйти...

 - Идём со мной.

Он протянул широкую сухую ладонь. Сильные пальцы едва ощутимо обхватили мои дрожащие, внушая спокойствие, умиротворение. Через несколько секунд на безымянном пальце правой руки сверкало белыми и чёрными бриллиантами кольцо, которое подошло идеально. Ещё через минуту Филя вынес меня из здания на руках под шумные овации присутствующих, через час мы уединились в его квартире, которую он назвал громкими словами «Наш дом». Но во всей этой романтике я не чувствовала его настоящего, понимала, что это красивый жест только для меня, как признание моей победы, только вот я не этого хотела... не этого. Пока он неловко возился в коридоре, не зная, с чего начать, прошлась по квартире, а чувство такое, что сто лет здесь не была, да и не квартира это сейчас, а самая настоящая берлога. Не слышала, как Филя подкрался, поэтому не была готова к тому, что сильные руки обнимут меня, прижимая к тёплой груди.