Страница 102 из 132
– Тебя задело? Куда тебя ранили? – обратился ко мне Кин. Он занял мою позицию впереди идущего и принял весь удар на себя. Я не мог ответить, язык распух и прилип к нёбу. Я и не заметил, как опустился на колени. Нет, меня не ранили. В любом случае, не серьёзно. Боль засела в голове. Я ничего не понимал, не мог ответить, не мог встать. Вздох застрял где-то в горле. Нет же… вставай… вставай… Что-то резало мозг на маленькие кусочки. Вставай! Вставай!
– Уходите… уходите без меня…
– Ещё чего!
– Он бесит меня, Кин! Идиот!
– Придерживайтесь плана… Уходите… – я едва их слышал, язык не ворочался, тело не слушалось. Кинтаро никак не мог поставить меня на ноги, казалось, я врос в пол. Друг выругался и закрыл меня своим телом от атакующих противников. Я заскрипел зубами от злости и бессилия. Проклятье! Что же это? Что со мной? – Вы должны…
– Ой! Не начинай! – взревел Рэн. Он потерял и свой клинок, и меч Кинтаро и теперь мог полагаться только на кулаки и когти. Рыжие волосы выбились из-под капюшона, с которого на плечи стекала кровь. – Нормально же разговаривали!
– Мой нож… где же он? Вот… Порежь мне руку, Рэн.
– Вот ещё! Теперь ещё и руку ему… Прости, что? Кин, он совсем того…
– Я серьёзно! Скорее! Должно помочь!
– Да сделай уже, что он просит! – взревел Кин. – Режь! И уходим! Уходим!
Чертыхаясь, Нитирэн обернулся и рассадил мне руку от плеча до запястья. Кровь хлынула на пол, но я почти не почувствовал боли. Проклятье! Не подействовало!
– Да он мигом кровью истечёт! Ты с ума сошел!
– Ну прости, перестарался! Сам попробуй, когда тут такое творится…
– Кин, назад… – прохрипел я, уже не тратя силы на мысленные сообщения.
– Некуда отступать… Мы зажаты…
Я собрал в кулак всю силу, всю волю, что у меня была, и заставил себя подняться. Перед глазами по-прежнему стоял красный туман, в ушах шумел прибой. Я схватил Кинтаро за шиворот и прижал к себе. Один из изгнанников как раз в тот момент бросился на нас и наткнулся на мою вытянутую вперед руку. С пальцев ручьями потекла кровь. Его глаза расширились, он не успел сделать шаг назад и заверещал. Пальцы насквозь прожгли его одежду, раскаленные добела они вонзились в кожу точно ножи, а затем вспыхнуло пламя. Один миг слился с вечностью, и время, казалось, замерло. Я видел синоби, толпившихся у лестницы, покрытых кровью и увешанных оружием, их горящие ненавистью глаза, ловкие пальцы, молниеносные движения…. В их глазах навсегда застыли отблески пламени.
– О, мастер! Мастер вернулся! – завопили они, кто-то бросился вниз, кто-то ринулся к окнам. Друзья в ужасе завертелись, не подозревая, что изгнанники говорили обо мне. Кин вцепился в меня мёртвой хваткой. Рэн поднял в воздух нас обоих. Секунда, и в лицо ударил холодный ночной воздух. Нитирэн стрелой несся вверх, к луне, подальше от стрел. Город накренился, изогнулся под неестественным углом. Ослабевшие руки Кинтаро едва смогли удержать меня в воздухе. Гигантская волна пламени, подобно жуткому чудовищу, пожрала, поглотила Белый замок.
Все звуки и образы исчезли. Осталась только боль. Страшная, режущая, колющая и давящая. Всепоглощающая боль. Я растворился в ней и пропал. Потом образы вернулись, яркие картинки замелькали перед глазами, но себя я не чувствовал живым.
Лицо отца. Ласковое, доброе, задумчивое. Волосы, припорошённые сединой, словно снегом. Сестра, такая красивая, сердито смотрит на меня и требует, чтобы заправил постель. Тори и его друзья хохочут, схватившись за животы. Я вижу себя со стороны. Юидай-сан достаёт песочные часы и ставит на камень. Мы с Ханом несёмся на перегонки по пляжу. Ноги вязнут в прохладном, мокром песке. Волны разбиваются о камни и окатывают нас брызгами. Мы смеемся, смеемся, а наставник кричит, чтобы мы заткнулись и берегли дыхание.
Кругом снег. Ветер хлещет по лицу, точно сотня игл впивается в кожу. Легкие горят. Нужно спешить! Спешить! Иначе они догонят, догонят… Тёмные фигуры, быстрые, как мысль, гонятся за мной… Нет, за ним. Это не мои! Не мои мысли! Не мои воспоминания! Воспоминания!
Ханаваро!
Центральная площадь Сенши, толпа синоби в тёмно-зеленых одеждах. Юидай-сан подталкивает Хана к ним, а он всё жмется к рукам наставника. Чужое место. Чужие люди. И он, мальчишка, у которого больше нет дома. Ему горько, одиноко и страшно!
Знакомая веранда дома семьи Овари. Рэн рисует тушью, Кин и Хан склоняются над книгами. Брат чувствует себя почти счастливым в обществе друзей, жалеет лишь о том, что меня нет рядом.
Хан в полном боевом облачении сидит у постели и крепко держит меня за руку. Он боится за меня, очень боится. Я сам на себя не похож, бледный и истощённый, я цепляюсь за его одежду.
– Ты в безопасности, Тоширо! Не волнуйся! Отдыхай. Мне нужно ненадолго уйти, мне доверили важное задание. А ты ещё поспи.
– Нет! Останься со мной! – умоляю я, чуть не плача. – Не уходи! Я должен столько всего тебе рассказать! Я должен…
Хан гладит меня по волосам и ласково улыбается.
– Ты расскажешь, непременно расскажешь, когда вернусь.
Боль. Жар. Стена огня отделяет Ханаваро от Рэна и поглощает. Он горит, и я пылаю вместе с ним. Синоби в красной маске сверкает большими синими глазами, пугается чего-то, отступает.
Хан приходит в себя на опустевшем поле боя. Боль такая сильная, что он едва может оставаться в сознании. А ещё брату страшно, так страшно, что зубы сводит. Он не знает, где находится, не помнит… совсем ничего не помнит! Осами склоняется над ним, приподнимает с земли. Хан даже сопротивляться не может, тело совсем не слушается. Лицо Осами бледное, точно у мертвеца, синие губы тоже словно бы принадлежат покойнику, а глаза светятся. Он совсем не похож на человека!
– Не бойтесь! Я здесь, чтобы спасти вас! – говорит он, поднимает Хана на руки и взмывает в воздух.