Страница 4 из 72
- Мила!
Я отсалютовала сиренью. Леринск чудесным образом разрушал классическую формулу про скорость, время и расстояние: порой не хватало часа, чтобы преодолеть путь в сотню шагов.
- Какая прелесть! - охнула Настя-Пышка. - У бабы Клавы брала?
- А ну быстро под козырёк! - Настя-Худышка втащила меня в подъезд. Она обладала недюжинной физической силой и задатками диктатора. - Вымокла вон вся насквозь.
Эх, вот бы отделаться дежурной любезностью и взлететь дальше по лестнице. Домой. Домой... Домой! Но... лукавые улыбки приподъездных сфинксов ничего хорошего не предвещали: вопрос висел в воздухе. Скрипел на зубах.
И чего им про сериалы не болтается?
Что ж. К чему оттягивать неизбежное? Я глубоко вздохнула и выпалила:
- Про Габриэляна слышали?
Насти слышали про Габриэляна. И про зверя. И про столичных специалистов, которые "уже завтра приедут и начнут всех допрашивать". Настя-Худышка поведала, что из зоопарка в областном центре как раз полгода назад сбежала пума, а Настя-Пышка с пеной у рта доказывала, что это враки: никакая пума не сбегала, и директор зоопарка сделал по этому поводу официальное заявление. Я слушала их галдёж и кивала. Кивала и кивала, мысленно призывая к себе смерть. Почему, ну почему люди так любят поговорить? Особенно здесь, в провинции? В Москве всё иначе. Там я не знала имён соседей по лестничной клетке, мне никто не кричал издали, приветствуя, никто не угощал мочёными яблоками, не делился рецептами рыбных пирогов и никто и никогда просто так, забесплатно, не сидел с моей дочерью, когда я задерживалась на работе. А задерживалась я часто.
Но теперь это в прошлом. Всё в прошлом. Москва, авралы, срывы, кошмары, безумие...
В прошлом.
Я мотнула головой, отгоняя наползающую муть, и попыталась сконцентрироваться на словах Насти-Худышки, которая выдвигала одну невероятную гипотезу за другой. Она говорила так бойко, а замолчала так внезапно, что я даже не сообразила, что произошло. Пока не проследила за взглядом закадычных подружек.
Он шёл, не замечая дождя. Бронзовый торс лоснился под струями ливня. Нелепые, видавшие виды шорты цвета хаки опасно сползли, обнажая полоску молочно-белой кожи внизу живота. Мускулы казались высеченными из камня, а глаза мерцали, как гагаты в отблесках пламени.
Грешный бог. Аполлон местного розлива.
Высокий, мощный, уверенный в себе наглец.
Девчонки таких любят. Слабые, безвольные, потерявшиеся в жизни девочки, лелеющие в памяти образ грубоватого властного отца.
Рядом с эталоном мужественности трусил ротвейлер в шипастом ошейнике. Пёс невероятно походил на хозяина: поджарый, подтянутый. Они являли собой великолепный образчик силы и суровой дикой красоты.
Два кобеля...
- Привет, красотки! - широченные плечи заслонили дверной проём.
- Привет.
Мы ответили в голос, но с разной интонацией. Настя-Пышка - любящая жена и мать - смущённо зарделась и опустила глаза долу. Взгляд Насти-Худышки, жившей с престарелой истеричной матерью и двумя кошками, напротив сделался хищным и даже вызывающим.
- Как дела, Вадим? - Она облизала губы.
- Всё ровно. - Леринский мачо беззастенчиво разглядывал нас, а ротвейлер принялся обнюхивать, тычась мокрым носом.
- Ох! - Пухлая Настя попятилась. Собака, мгновенно почуяв страх, обнажила зубы и глухо зарычала. - Мамочки!
- Не бойся, - ухмыльнулся Вадим. - Он не тронет, пока я не скажу. Да, Лютень?
Кобель фыркнул и переключил внимание на следующую жертву. На меня. Возможно, его заинтересовала колбаса, притаившаяся в глубинах пакета, или мои месячные. Кто знает? Но Лютень полез на рожон и норовил опсопливить юбку. Вадим не торопился его одёргивать и явно наслаждался зрелищем. Вот скотина. Ну что ж... Придётся принять меры.
Взгляд. Один короткий взгляд, и пёс, заскулив, метнулся к ногам хозяина, едва не опрокинув Вадима.
- Вот чёрт! Ты чего, братишка? - Ротвейлер шарахнулся в сторону и забился в угол. Чёрные глаза грешного бога вперились в меня. - Как ты это делаешь?
Эх, сказать бы тебе правду...
- Я руководящий работник, - заявила серьёзно. - Мы все так умеем.
Вадим промолчал, хотя мысленно назвал меня сукой. Не нужно быть телепатом, чтобы догадаться...
- Моя у тебя? - спросил сурово и строго и, не дождавшись ответа, добавил: - Скажи, пусть поторопится. Я голоден. - Засранец наградил худую Настю долгим сальным взором. - Во всех смыслах.