Страница 10 из 42
На небе горели яркие звезды. Тропинка по обочине была не различима. Шли наугад по центру дороги, спотыкаясь о колеи и неровности. В темноте показались силуэты деревенских построек и изб. Вот и родной дом. Тускло горела семилинейная керосиновая лампа. На столе – горячие щи из русской печи. Хлопоты матери за столом и лукавый взгляд отца. Он, по-видимому, намеривался спросить: «Что убили?», а может быть сказать: «Горе-охотники», но не хотел портить настроения. Охотник, вошедший в азарт, не считается ни с силами, ни со временем. Охота пуще неволи, гласит пословица.
Витька с Алексанко, не пропуская ни одного утра, ходили на охоту. Витька ставил на дереве чучело тетерева недалеко от шалаша и приносил дичь почти каждый раз. Алексанко проверял свои петли. У Витьки дела шли лучше. Один раз он убил из шалаша сразу трех штук. Алексанко зависть взяла. Надеясь, что Витька проспит, он решил сесть в его шалаш. Но Витька пришел.
– А я думал, что тебя сегодня не будет, и решил посидеть в твоем шалаше.
– Раз пришел, то сиди, – сказал Витька. – Только одно условие. Первого убиваю я. Второй прилетит – ты. И так далее.
– От дождя не в воду, – сказал Алексанко. – Приходится и такие условия принимать. С чужого коня среди поля ссаживают.
Так они сидели и ждали. Косачи на другой стороне поля перелетали, однотонно гортанно пели, но к чучелу лететь и не собирались.
В пять часов утра Алексанко с Витькой уже сидели в шалаше в двух километрах от деревни. О чем-то шептались, а может и ругались. Прислушивались к каждому шороху, ждали прилета тетеревов. Напрасно напрягали в полумраке зрение, вглядываясь в два чучела тетеревов, установленные на раскидистой опушечной березе.
Их шалаш находился на Андреевой поляне на опушке леса под старой елью с плотной раскидистой кроной. В двухстах метрах от опушки начиналось Чистое болото. Между ним и Андреевой поляной площадь из заболоченной переходила в покрытое черной ольхой болото с редкой елью, с кочками, достигающими в пол человеческого роста. Пространство между ними было заполнено водой. Днем территория между поляной и болотом местами просматривалась хорошо.
Болото шириной от двух до четырех километров и длиной более десяти представляло собой чистую площадь, поросшую малосъедобной грубой травой, подвид белоуса. В топких местах рос сплошной трилистник. Местное население называло его «тройка». С древних времен горький настой из тройки считался лучшим лекарством от всех болезней.
Середина болота казалась выпуклой, то есть выше краев, кое-где виднелись мелкие, слабо развитые сосны болезненного вида с куполообразными вершинами. Вот поэтому наши предки дали болоту меткое название «Чистое».
На болоте чернели окна с водной поверхностью диаметром до 10 метров. Почти все имели эллипсовидную форму. Жители окрестных деревень, граничивших с болотом, называли их озерами. У каждого озера, вернее ямы, было свое название. Черное, Холодное, Бездонное, Змеиное, Журавлиное и так далее. Их десятки. В 200 метрах от них земля под ногами начинала качаться. На поверхности воды появлялись небольшие гребни, похожие на речную рябь.
Старики рассказывали, как болотная яма получила свое название «озеро Бездонное». В одно из засушливых лет, в 1891 году, по болоту гоняли и пасли скот. Старики говорили, что это было чуть ли не самое засушливое лето от рождения Иисуса Христа. К зияющей яме, наполненной холодной водой, подошел бык и тут же провалился. Долго он плавал, напрягая свои сильные мускулы. Старался вылезти из лукавой ловушки, но твердой опоры ногам не находил. Закинутые передние ноги отрывали от берегов куски торфяной массы, расширяя площадь ямы. Силы покидали животное. Немного не дождавшись помощи, бык утонул. На помощь ему с баграми и веревками прибежало все население небольшой деревни. Искали в торфяной гуще баграми. Удлиняли ручки шестами, но ни дна, ни быка нащупать не могли. Решено было установить глубину ямы. Для этого мужики собрали со всей деревни вожжи и веревки, привязали к ним двухпудовую гирю, однако дна так и не достали. Суеверный народ решил, что дна у озера нет, и нарекли его Бездонным.
Из шалаша в полумраке раннего утра была видна часть Андреевой поляны до водораздела, а там, казалось, до самого горизонта колыхалось безбрежное море. Андреева поляна – это поле с ржаной стерней площадью около 20 гектаров.
До вылета тетеревов надо было сидеть еще более часа. В голову лезли разные мысли. Воспоминания, рассказы мужиков о разных трагических случаях, о лешем и его проделках. В истории каждой деревни много легенд, а нашей – особенно.
Первые минуты после прихода сидеть было приятно. Чистый лесной воздух, наполненный до предела влагой болота, усыпляюще действовал на организм. Хотелось спать. Глаза закрывались сами, и тут же появлялись мгновенные сновидения и миражи. Скоро тело стало чувствовать влажный холодный болотный воздух. Охота ко сну пропала. Восток стал отделяться узкой белой полосой, которая постепенно расширилась и охватила половину неба. Звезды тускнели, меркли и исчезали. Занялась пурпурно-розовая заря. Алексанко сказал:
– Такая заря к ветру.
В лесу раздались первые птичьи голоса. Далеко, почти на другой стороне поляны, запел проснувшийся тетерев. Алексанко и Витька сидели, напрягая слух и зрение. Ружья держали на боевом взводе. Мысленно молили Бога, чтобы тетерева увидели их чучела и хотя бы один прилетел. Из одноголосой тетеревиная песня превратилась в многоголосую. Видны были перелеты косачей по поляне, но ни один не подлетал. Охотники с трудом держались в шалаше. Хотелось выскочить и побежать, подползти ближе к уркотне.
Сзади в болоте раздались шаги. Кто-то шел, не соблюдая охотничьей предосторожности. Витька и Алексанко мысленно проклинали незваного гостя. Думали: «Тетерева сейчас улетят, и утро, да какое чудесное, пройдет задаром». Они стали медленно разворачиваться, так как шаги слышались уже за их спинами. Оба хотели хотя бы одним глазком взглянуть на незнакомца и бросить ему отборное словечко.
Звук шлепанья ног по воде доносился ближе. Вот он затих на несколько секунд и снова раздался. В полумраке редкого тумана показалась собачья голова, а затем и сама собака. Следом за ней другая, третья. «Волки, – молнией пронеслось в голове. – В двадцати метрах от шалаша».
В ствол ружья охотники опустили по три крупных картечи, так как патроны менять было некогда. Несогласованно оба прицелились в грудь первого волка и нажали пусковые крючки. Раздались выстрелы. Алексанко сильно толкнуло в плечо. Как по команде разломили ружья, вставили по второму патрону с картечью-самокаткой. Шлепки ног стали удаляться. Охотники целились в мутную тень убегавшего зверя и стреляли. Все исчезло в пороховом дыму. Только слышен был бег многих ног по воде.
Оба вылезли из шалаша. Алексанко попытался перезарядить ружье. Раздутый патрон застрял в патроннике и не вынимался. Недалеко крутился волчком волк. Не раздумывая, с незаряженными ружьями, Витька и Алексанко направились к животному. Волк принял оборону. Встал на шаткие передние ноги. Устремил на людей полные ненависти глаза, защелкал зубами, но тут же упал. Витька первым подбежал к волку и со всей прилежностью ударил его по шее прикладом ружья. От удара отвалилась ложа. Волк вытянулся как умирающий человек и с ненавистью посмотрел на Витьку. Повернул голову, трижды глубоко выдохнул и затих. Конец одной волчьей жизни.
Витька с большим трудом вытащил волка на сушу к шалашу. Алексанко прикрыл тело ветками, оба в хорошем настроении пошли в деревню, не заходя домой, прямо к председателю колхоза Николаю Васину. Он выслушал их, осмотрел Витькино искалеченное ружье. Не спеша проговорил:
– Скажи конюху, пусть запряжет быка. Везите волка в деревню. Тогда решим, что делать дальше.
Быка они сами запрягли и поехали со скоростью три километра в час. У Алексанко не сходила с лица улыбка. Он изредка гладил свою бороду, но не проронил ни одного слова. Ехали всю дорогу молча. Когда положили в телегу убитого зверя во всем его величии, лишь тогда негромко заговорили.