Перстень в наследство

— Сохраню, — словно во сне прошептала я на родном языке.

Глаза испанки опутывали чарами. Я словно плыла в воздухе, не чувствуя тела. Из этого состояния меня вывел вопрос Алекса:

— Что?

— Она согласилась, — пояснила Розалия.

Затем испанка резко поднялась со стула и направилась к выходу. Я так и осталась сидеть, боясь пошевелиться. Перстень, дарованный женщиной, будто тлел на пальце. Заворожила она его что ли?

Встала и направилась к выходу из кафе. На улице остановилась и огляделась. Все что окружало, казалось сном. Ребекка, про которую благополучно забыла, идущий рядом Алекс. Все сон и иллюзия. Даже корабль, который ждет в порту.

— Мари, очнитесь, — трясла за руку компаньонка. — Что с вами, Мари?

Ее глаза показались неискренними и злыми. Захотелось вырваться из плена ее ладоней, обхвативших мою кисть. Алекс подоспел к тому моменту, когда я хотела грубо обругать эту несносную Ребекку.

— Мари, что произошло? — спросил мужчина.

Какие у него необыкновенные плечи. Их хочется обнять…

— Мари, не молчите. Мы опоздаем на лайнер, — взволнованно напомнил Алекс.

Его руки волнуют меня… Млея от образов, которые начали вспыхивать в уме, словно калейдоскоп, я оперлась на предложенную англичанином руку и томно вздохнула.

— Поцелуй меня, — взмолилась я на русском.

— Что, мисс? — нахмурил лоб вельможа.

В этот момент наваждение сошло, и перевела на английский:

— Простите, вы правы. Лайнер. Да-да, лайнер. Вино на удивление крепкое.

— Мне кажется, вы говорили о чем-то другом, — подозрительно сощурил глаза Стоун.

— О, это русская экспрессивность. Не обращайте внимания, — приподняла брови и одарила господина честным взором.

— Необыкновенная русская душа?

— Именно. Идемте.

Ребекка все это время стояла, плотно сжав губы. По всей видимости, силилась понять, что происходит. Напротив кафе стоял фаэтон. Мы погрузились в него и через несколько минут уже поднимались по трапу.

— Увидимся после отплытия? — прощаясь с нами, спросил Алекс.

— Я выйду прогуляться по палубе, — ответила я.

— Мы совершим прогулку вместе. Вы не против, Мари? — развеселилась Ребекка.

Ей явно не хватало внимания. При ее задорном характере трудно было коротать вечер в одиночестве. Мне повезло, что хоть в ком-то из нас двоих бурлила жизнь. Я улыбнулась в ответ и кивнула. Время встречи назначили на десять вечера и разошлись по каютам.

Хлопнув дверью, я постояла немного около нее. Уютная комната показалась одинокой и скучной. Оставаться здесь не было никакого желания. Открыв дверь, решила пройтись по другим палубам, чтобы ознакомиться с судном. Миновав палубу «Е», спустилась по ступеням и отыскала выход в отсек «F», где проживали преимущественно пассажиры третьего класса. Направилась сюда умышленно, чтобы нечаянно не столкнуться с Алексом. Требовалась передышка, чтобы разобраться в чувствах, которые словно выворачивали меня наизнанку, при виде этого высокого англичанина.

Прогуливаясь вдоль бортика, я остановилась напротив носа лайнера. Темнота апрельского неба сделала меня неуязвимой для чужих глаз. Смогла отдаться мыслям в полной мере. Неожиданно на изолированную палубу, где находились хозяйственные помещения, вышли двое мужчин. С детских лет вблизи у меня было плохое зрение, но все, что происходило дальше двух метров, удавалось разглядеть в подробностях. Вот и сейчас я поняла, что люди на палубе — Стив и Джон. Те, что недавно были в трактире.

— Отец, не делай этого. Анна не достойна таких жертв, — взмолился юноша.

Он стоял ко мне спиной. Лица не было видно, но мое воображение легко нарисовало картинку.

— Ты не прав, Джон. В Америке у нее будет другая жизнь. Она сможет все изменить.

— Если ты сделаешь это, то я сойду с «Титаника». Мы не можем быть на одном корабле.

Ничего себе ультиматум, скривилась я! Бедная девушка!

— Поздно, мы сегодня женимся. Священник предупрежден. В Нью-Йорк она приедет как миссис Далас.

— О, отец! Опомнись! — повысил голос парень.

Он начал ходить по палубе из стороны в сторону, пока снова не подбежал к отцу.

— Да у нее даже сменного платья нет! — продолжил Джон.

Я мысленно содрогнулась. Бедная девушка даже сменного платья не имеет.

— Ничего. До Америки доберемся, а там…

Стив не успел закончить, сын резко махнул рукой и устремился к выходу с палубы. Мужчина остался один. Он немного постоял, уронив голову на грудь, а потом поднял лицо к звездам. Стив спрятал ладони в карманах брюк, и мне вдруг стало жаль его. Неведомая Анна должна была гордиться, что ее честь отстаивал такой мужчина. Похоже, в этой семье кипели нешуточные страсти. Свою же жизнь я провела скучно. Двадцать лет, а вспомнить особенно нечего — пансион и гувернантская доля.