Я смогу.

—Я позвоню жене, что задерживаюсь.

—Правильное и своевременное решение.

Коньяк еще выше приподнял настроение Доронина, к тому же похвала Нильского лелеяла душу.

—Если честно, то я никогда не думал, что человек, имеющий высшее образование, но очень далёкий от проблем ядерной науки, начнёт разбираться в ней.

—Я разве разбираюсь, может, только пытаюсь, — смутился Доронин.

—Хорошо, пусть так, но успехи налицо.

—Мой путь в науку был тернистым. Диссертация натолкнулась на конкурента, который имел звания и поддержку власть предержащих. Естественно её зарубили. Пришлось менять тему, заняться теорией. У меня всё есть, но хочется заняться такой темой, чтобы она имела огромный вес в науке и главное в производстве. Но ничего в голову не идёт. Занимаемся мы разного рода опытами, которые подтвердили бы теорию, но всё мелко, более того сплошные неудачи.

Доронин вдруг решил, что пришло время определиться с тем, что стало причиной всех происшедших с ним перемен.

—Евгений Сергеевич, есть у меня идея, но боюсь она очень сырая. Я многое прочитал, многое усвоил, но чувствую, что мне не справиться. Тема объёмная, требующая огромных знаний в разных областях.

—С чем связана идея, конечно, если не секрет?

—Секреты всё равно надо когда-то, кому-то открывать. В противном случае — это мёртвая тайна.

—Ты хочешь поделиться?

—А почему нет? Мы работаем вместе, тем более вы работаете в нужной области науки.

—Буду рад, и надеюсь, что идея стоящая.

—Этот разговор, возможно длинный, потому мы отложим его на завтра. Сегодня меня ждет жена.

—На посошок и пойдём.

Галя, заметив весёлое состояние мужа, с хитрой улыбкой спросила:

—На радостях? Да?

—Так точно, моя любимая!

—Как ты сказал? Повтори.

—Я люблю тебя и это точно, как существует мир.

Она подошла к нему, заглянула в глаза.

—Хочу понять, кто мне говорит слова любви, ты или твоя радость?

Он смотрел в ее почти голубые глаза, и чувствовал, что нет ничего на белом свете дороже их.

—Твой раб любит тебя, и с этим ничего не поделаешь….

Её глаза вспыхнули счастьем.

—Я верю…, нет мы верим твоим глазам….

Саша не дал ей договорить, привлёк к себе.

—Так будет всегда.

—Сань, мы всегда будем вместе, и всегда будем любить друг друга, Правда?

—Правда, любимая, у нас есть для этого фундамент.

Утром за завтраком, Доронин сказал жене:

—Сегодня я буду говорить о своей идее с Нильским.

—Саша, почему так получается, что в бочку мёда, всегда вливается ложка дёгтя. Ты испортил мне настроение с самого утра. Не делай этого.

—Ты боишься неизвестно чего, в то же время получается так, что то ради чего я приехал сюда, останется не реализованным. Других партнёров, готовых меня выслушать нет. Чем тебе не нравится, Нильский, понять не могу?

—Саша, я не знаю.

—Пойми, я теряю время, и не вижу другой перспективы. Всё решится сегодня, потому, возможно задержусь.

Поговорить с Нильским не удалось, он срочно уехал на симпозиум, а его болезнь отодвинула разговор на несколько месяцев.

***

В войсках смену руководства страны встретили вяло. Условия службы в Германии офицеров устраивало, и приход нового Генерального секретаря практически никого не волновал. К частой смене лидеров КПСС и страны уже привыкли. Лидеры менялись, но в общественной жизни СССР ничего не менялось. Письма с Родины всё больше напоминали жалобы. С полок магазинов исчезали товары, затем продукты. Замполиты заговорили о перестройке, о больших ожиданиях, но письма родственников оставались прежними. Подруга Вики Даша Смирнова, теперь Белова, в письме прислала модный анекдот. «Живём, как в тайге, сверху шум, а внизу тишь да гладь».

Проходили месяц за месяцем, служба шла своим чередом, но появились слухи о больших переменах. Никто не знал, чего они коснутся, но тревога за будущее стала причиной большого беспокойства.

Муж Вики, Владимир Тоцкий, всё больше мрачнел. Перспектива поступления в академию приближалась к нулю. В высших эшелонах генералитета начались сокращения, грозящие уменьшением количества слушателей академии.

Рождение мальчика в семье Тоцких отодвинуло многие опасения и тревоги завтрашнего дня. Вика звала сына Максимкой, а Владимир Максом.

Заботы о ребёнке, радость его первых шагов, захватили родителей, но грянула беда. Телеграмма о болезни матери, заставила Вику и Максимку отбыть на Родину. Москва встретила их унылым настроением, очередями и платными туалетами.

Болезнь матери оказалась не очень серьёзной. Лопнувший аппендицит создал проблемы, но всё разрешилось хорошо. Екатерина Андреевна быстро шла на поправку.

Радость встречи с дочерью и внуком заставило её на время забыть о болезни.

—О, Господи, дождалась, я уже не чаяла вас увидеть. Внучок, Максимка, иди к своей бабушке.

Но Максимка жался к матери и не проявлял никакого интереса.

—Иди, сынок, иди к бабушке, — подтолкнули Вика сына, но он упирался.

Лишь спустя полчаса, бабушка смогла обнять внука, но ситуация резко обострилась. На пороге палаты стояла ещё одна бабушка Вера Николаевна Тоцкая. Ситуация повторилась, с той лишь разницей, что вторая бабушка не стала ждать пока подойдёт внук, подхватила его на руки. Максимка яростно заорал и всем телом тянулся к матери. Подарки сделали его более миролюбивым, и женщины получили возможность поговорить.

Разговор никого не обрадовал, но привёл к заключению: хорошо то, что Владимир служит в Германии, а там военных снабжают лучше и потому всё будет нормально.