Страница 71 из 142
Как они посмели обсуждать ее, хихикать за спиной? Да знает ли хоть кто-нибудь, чего стоит разыгрывать покорную овцу, соблюдающую правила, уважающую Верховного? Они смеют колоть ее покровительством Марка, но хоть кто-то попробовал представить себе, что предстоит ей дальше? Ведь потом она бесконечное множество веков должна будет следовать за своим злейшим врагом, не имея возможности выбора, не смея помешать его гнусным планам. Кто-нибудь представил, каково это: жить сейчас, поминутно представляя, как все, чего ты достигнешь, перейдет тому, кого больше всего ненавидишь? И ничего нельзя изменить.
Она будет вынуждена годами, час за часом способствовать исполнению его кровавых планов, смотреть на души, которые он скосит ее умениями и руками, и самое страшное, — она не сможет зажмуриться и не видеть кошмара его жизни. Она станет участвовать в его оргиях, ощущать чужую кровь. Она могла бы сойти с ума, чтобы забыться, но это не под силу даже сильнейшей душе. И на все это она согласилась сама.
Эти обрывки разговоров за столиками услышали души ее свиты, — приспешники Маркуса посмели мыть ей кости, позабыв, сколько раз сами обращались к ней за помощью, когда калечились на тренировках, или шли против вампирских законов. Тогда она была им нужна. "Жена" Главного Карателя, приближенная Верховного, которой приписывались несуществующие привилегии, надуманные власти и манипуляции.
Этой ночью, в процессе шоу, вампиры шептались от страха. Анна чувствовала это, знала. Никто не предполагал, что светлый Ангел повернется к тьме, рискнет играть в кровавое шоу с настоящими ритуальными убийствами, нарочито подчеркнет демоничность, как окончательный переход к мраку. Им было страшно, им было жутко, они чуть слышно предполагали, что так она стелется перед Верховным. А ей было до слез обидно. И потом были эти смешки.
— Анна, — чуть слышно постучав, позвал Дэн.
— Что? – сухо спросила она.
— Маркус приехал, хочет тебя видеть. Он ждет внизу.
— Проведи в кабинет. Не заставляй Хозяина ждать.
Вампир удалился. Анна поспешно стерла со щек остатки слез. В конце концов, можно пострадать в любой другой день, а перед Верховным стоит одеть непроницаемую торжествующую маску, — так ведь сияют победители. Он оценит.
Она осмотрела себя в зеркало у двери и спустилась вниз. Но наносное мужество слетело, как шелуха, когда женщина закрыла за собою дверь кабинета. Для притворства не осталось сил.
— Ты не сказала мне о свите, — укоризненно подмигнул Маркус.
— Прости. Мне хотелось подготовить... что-то необычное, — Анна потупилась и от него не ускользнуло поникшее настроение.
— Что с тобой? Мне казалось, у победителей должно быть иное выражение лица.
— Да так. Что-то нелады с настроением, — отмахнулась она. – Прости, к сожалению, сегодня из меня отвратительная компания.
— Кто обидел моего Ангела? — Маркус подошел, взял ее за подбородок. Голубые глаза Вампира горели беспокойством. — Ты была великолепна, я горжусь твоей одержимостью.
— Никто, — отмахнулась она. – Души нужно обновить… накатывает… — сама собой сорвалась ложь.
— Новых много?!
— Много, – сухо подтвердила она и отошла к окну.
Он осторожно приблизился, боясь спугнуть ее уединение. Сейчас она была особо уязвима и восприимчива к близости, — души отлично обновляли силы с выплеском эмоций, особенно сексуальных. Но теперь, когда между нею и Антоном углубилась пропасть, стоило подобрать иной способ. Марк безошибочно чувствовал, что Анна не оттолкнет его, не прогонит. Чуть дрогнувшей рукой, он накрыл ее ладонь. Зрачки вампирши тут же вспыхнули огнем.
— Маркус, — хрипловато прошептала она. В пересохшем от волнения горле звук застрял и стал почти неразличим.
— Что? – он обжег ее шею дыханием.
Как же бешено, потрясающе бешено, колотится ее сердце! Кажется, что он может поймать его и прочувствовать в ладони, как мелкую нервную птичку. Ощутить, как сокращаются его мускулы, и как оно рвется наружу. Анна на секунду зажмурилась.
Вампир блаженно закрыл глаза. Долгие годы он мечтал вот так остаться с ней наедине, — уставшей, расслабленной. Вампирша же усилием воли прогнала наваждение и вернула телу холодную решимость.
— Ничего, — смутилась она, не желая жаловаться. Повернулась. Слезы в ее глазах вдруг высохли, и на мгновение в них вспыхнула жестокость.
Маркус коснулся ее щеки, пристальнее заглянул в ледяные зрачки. Ничего! В ее разыгравшейся душе совсем ничего не обнаружить. Он опустил руку, отвел глаза. За короткое мгновение Анна так и не моргнула.
— Зачем они тебе? — спросил Вампир и стал рядом, подражая собеседнице в жестах.
— Да так... пешки... — она умело играла равнодушие и, конечно же, ввела бы в заблуждение любого вампира. Любого другого, кроме него. Маркус хмыкнул.