Страница 110 из 142
— Ты тронула то, что принадлежит Верховному...
— Я и пальцем тебя не трогала, а вот ты! Что скажет твой милый Хозяин, когда узнает, что я здесь привязана?
— Ты решила меня подставить, сделать из меня монстра, долго и методично уверять меня же в сумасшествии, — Анна чеканила каждое слово, чтобы жертва знала: это — приговор, и обжаловать его не выйдет. — Ты переняла мои привычки, потому что давно чувствовала меня, как часть себя. Ты воспользовалась тем, что мною заключен Договор, а Маркус не терпит задержек в отчете. Ты подсунула мне Марту, которая столько лет сообщала тебе о каждом моем шаге. Ты выждала время, чтобы напасть, но не успела, положившись на свою непобедимость. И намного раньше все сложилось очень хорошо: мои желания, попытки поиграть в обычную жизнь. То, как ты ударила по самому больному, когда... — Анна тяжело вздохнула, вспомнив трагическую ночь, когда наткнулась на убитого ребенка. Случайно ли?!
На несколько секунд она прикрыла глаза, справляясь с внутренней болью. Снова ожил прелый запах леса, сладость ребенка, пот твари.
— Это все лишь психология. Тебе не составило труда рассчитать, что я сделаю и что со мной будет потом. Ты надеялась, что он меня накажет. Лучше бы, конечно, убил, но ты посчитала этот вариант слишком уж хорошим. Тем более, что предпосылки уже были, ведь в Лондоне ты почувствовала, что я стала аккуратно призывать души умирающих. Кто же знал, что Маркус мне верил? Ты — тварь, и я заставлю тебя пожалеть.
— Ты ничего не докажешь. Все это только слова. В больнице камеры засекли тебя, а то что сегодня был другой образ... так вампиры любят перевоплощаться. Вдруг ты решила стать мной? — Элис ухмыльнулась. — Еще что-нибудь скажешь? — она изобразила сюсюканье.
— Я? Нет. А Марон скажет. Да, ваше Темнейшество? — игриво подмигнула Анна и из боковой двери, сливающейся со стенами, вышел младший Верховный.
При его появлении Элис переменилась в лице, часто задышала, взгляд стал влажным и затравленным. Она попыталась что-то быстро возразить, но сначала растерялась и не нашла достойного оправдания, а потом вампир жестом остановил ее.
Он подошел ближе, сверху вниз посмотрел на Анну. Она игриво наклонила голову, чтобы лучше его видеть.
— Поговорим? — спросил Марон.
Анна посмотрела на искаженную ненавистью Элис, потом снова на него. Коротко кивнула, молча поднялась и вышла. Вампир ушел за ней.
Разговор состоялся в гостиной. Женщина села на диван, слегка откинулась назад, показывая обманчивую расслабленность. Уверенно приподнятый подбородок и прямой взгляд не оставляли сомнений, что здесь хозяйка она.
Вампир сел в кресло напротив, искоса заметив, как она напряглась, когда змеистые души подняли головы за его спиной. Он жестом предложил ей начать, но Анна лишь покачала головой и кивком указала на него.
По ее потухшим глазам и нервно сцепленным пальцам мужчина догадался, насколько неприятно ей происходящее. Исчезло недавнее спокойствие, рассчитанное на устрашение Элис, и теперь Ангел была расстроена и растерянна. Так хотелось ей покровительствовать!
Все тайны между ними были раскрыты в течение нескольких минут. Марон только спросил, сказал ли Маркус о том, что они с Элис попробовали провернуть, и, когда Анна кивнула, стал говорить. Много и обо всем. То ли признаваясь, то ли оправдываясь, — вампирша особо не вникала. Пусть верит, что все идет, как он задумал. Пусть чувствует себя Хозяином.
Когда поток признания иссяк, Анна осторожно уточнила, что делать дальше и какой план предлагает он.
— Ты хочешь убить Маркуса? — прямо спросил Марон.
— Да, — поколебавшись, тихо призналась она. В ее голосе чудилось отчаяние. — Но пока я связана Договором, о предательстве не может быть речи, понимаешь? Если ничего не получится, у него будет полное право распоряжаться мною так, как захочет. Я на это не пойду.
— Сколько отчетов осталось?
— Два или один. Я сейчас в таком состоянии... не помню. Самый сложный остался: умереть и вернуться.
— Ты пойдешь на это?
— Я пойду на все, что оговорено. Если будет опасность, то ты и сам знаешь, что Маркус вмешается.
— Ага, любовь она такая, — Марон засмеялся, Анна сглотнула, сохраняя невозмутимость, — его радость вызывала острое желание ударить. — А что... про ребенка?
— Я не настолько сильно хочу ребенка, чтобы ложиться под... — Анна сглотнула. — Да и душу перед ним оголять хочу меньше всего. Все равно потом все узнает, — она отвела глаза, и Марон почувствовал, что сейчас перед ним несчастная женщина, которая очень хочет казаться сильной. Он подался вперед, и та инстинктивно отпрянула, неосознанно показывая, насколько ей неприятно общество подобных душ.
— Прости, — прошептала она, поняв, как ее нервное движение выглядит со стороны. Глаза увлажнились, по щеке вдруг потекла слеза и Анна сглотнула.
— Я понимаю, — прошептал Марон, отчаянно желая ее защитить, успокоить, уберечь. Те же чувства, что раньше были к Элис. Но рядом с этим огнем они расцветали новым дурманым цветком, с легкой болезненной сладостью, потекшей по венам.