Страница 10 из 14
Тетёсень
– …а сегодня был маленький снег.
Тут же поправляю:
– Денечка, нельзя так говорить, не маленький снег… ну… мелкий, небольшой…
– Но он правда, правда маленький! Ему еще только пять лет, он даже в школу не ходит!
Киваю:
– Ну конечно, где ж ему в школу ходить, он же снег…
– Тетёсень, тетёсень, а почему снегу в школу нельзя?
– Ну как же… то школа, а то снег…
– Ну, тетёсень, ну почему-у-у-у?
И не могу ему объяснить, что снегу в школе быть не положено…
– Тетёсень, а мы со снегом в снежки играли!
– Ой, какой ты молодец, Денечка…
Говорю так, чтобы Денечка не услышал, что мне страшно. Пусть Денечка думает, что хорошо все.
Добавляю:
– И снег… молодец…
– А снег молодец, а снег меня обыграл, он мне мат в три хода поставил!
Пытаюсь понять, что это за игра такая в снежки с матом в три хода. Понимаю, что ничего уже в этой жизни не понимаю.
– Тетёсень, а вы когда к нам со снегом приедете?
– Ой… да… как-нибудь…
Не могу сказать, что никогда.
– Тетёсень, а снег большой уже!
Говорю, что снег молодец. И Денечка.
– А снег в школе сегодня был!
Меня передергивает. Даже не говорю, что негоже делать снегу в школе, куда денешься, времена вон как быстро меняются…
– Тетёсень, а мы к тебе на Новый Год приедем!
Все переворачивается внутри, этого я и ждала, этого я и боялась, а куда денешься, чему быть, тому не миновать…
– А… приезжайте, приезжайте, милые…
Понимаю, что я их уже не увижу.
Потому что придет снег.
Уже совсем большой.
И все-таки я их успеваю увидеть, обоих – и снег, который совсем большой, и Денечку, который уже совсем маленький. Денечка наконец-то правильно говорить выучился, не тетёсень, а тетя Осень, только поздновато он спохватился…
А снег и правда совсем большой.
И в школе.
И в поле.
И везде.
А Денечка маленький совсем, так, солнце над горизонтом поднимется, и снова вниз.
Вот и весь день.
А теперь только снег остался.
Который спрашивает почему-то не —
– А где день?
А —
– А где тетёсень?
Спрашивает – ни у кого…
Hey diddle, diddle…
Чили плачет.
Это имя такое, Чили.
И вот Чили плачет, слезами заливается.
Ну, нельзя же так, говорит Чили.
Нельзя же.
А большие дяди и тети Чили объясняют, что ну куда деваться, ну вот так вот оно все будет, ну Чили маленькая еще, не понимает ничего еще, ну вот вырастет Чили, вот тогда поймет…
А Чили плачет, чтобы коровку на Рождество не резали.
Коровку жалко.
А большим дядям и тетям тоже коровку жалко, а себя еще жальче, кушать-то нечего, иначе до весны не дотянуть.
Дамы и господа!
Да, это вам, уважаемые читатели.
Вы уж объясните как-нибудь Чили, что большие дяди и тети не со зла…
…а, ну да.
Сначала немножко про Чили.
Чили пятнадцать.
Чили смуглая, какая-то золотисто-смуглая, кожа у неё как медовая, а волосы были черные, только Чили их в красный перекрасила.
А еще у Чили крылья перепончатые есть, тоже золотисто-смуглые.
И еще Чили с говорящей коровой дружит, её зовут Марта, она на двух ногах ходит, а спереди у неё вместо копыт руки.
И еще Чили с говорящим котом дружит, его зовут Йоль.
А еще Чили в экспедиции летит в туманность Ориона, где галактика Весны.
Это все правда-правда.
А большие дяди и тети говорят, что есть нечего. Что-то там не рассчитали, что-то там не учли, и теперь нечего.
Ну и ладно, Чили все равно есть не любит, делать, что ли, больше нечего…
А вот теперь Чили плачет.
В голос.
Навзрыд.
И кричит, чтобы пожалуйста-пожалуйста-препожа-а-а-алуйста, чтобы Марту… Марту… ну не на-а-адоо-о-о-о!
А дяди и тети большие объясняют, ну что ж ты хочешь, ну всегда так было, что вот люди коровок ели, ну вот Чили пятнадцать, Чили те времена не застала, а раньше всегда так было, что когда кушать нечего, вот коровок ели, и курочек тоже.
Чили плачет, да как же так, Марта же говорящая, она и считать умеет, и путь выверяет, и стихи знает, вот так бывает сидит за пультом и напевает себе,
Hey diddle, diddle,
the cat and the fiddle,
the cow jumped over the moon…
Корова перепрыгнула луну…
И котика тоже не надо, пожалуйста-препожалуйста, он на скрипке играть умеет, и вообще чилин лучший друг…
Дамы и господа…
Да, это к вам обращаются, уважаемые читатели. Большие дяди и тети на корабле к вам обращаются. Чтобы вы как-нибудь на Чили повлияли, объяснили девочке, что ну вот как же быть тут, иначе просто до цели не добраться, чем-то придется пожертвовать. Это же не игрушки, это же очень трудный путь, это же не какие-нибудь уютные посиделки в кофейне с ноутбуком, где можно всякие лайки там ставить в поддержку животных, чтобы на фермах не коровок выращивали, а искусственное мясо… а тут все по-серьезному, по-взрослому, долгий путь, трудный путь, далеко-далеко до Весны, это галактика такая, до неё добраться надо.
Чили всхлипывает.
Вроде поняла все, а все равно всхлипывает.
На столе жаркое дымится, аппетитное, ароматное, дразнящее…
Большие дяди и тети за столом сидят, Чили терпеливо объясняют, что вот так повелось, куда деваться-то, раньше и вовсе коровок кушали, это теперь все с ног на голову повернулось. А традиции забывать стали… можно бы и вспомнить…
Можно, кивает Чили.
Вспоминает традиции…
…клыки у Чили длинные, Чили клыками вонзается глубоко-глубоко…
Чили смуглая, какая-то золотисто-смуглая, кожа у неё как медовая, а волосы были черные, только Чили их в красный перекрасила.
А еще у Чили крылья перепончатые есть, тоже золотисто-смуглые.
Чили пятнадцать.
Пятнадцать веков.
Чили берет курс на весну, весна близко совсем.
До весны крови хватит.
Кровь странная на вкус, Чили уже и отвыкла от крови, которая не заменители, а настоящая, вкусно так…
Чили играет на скрипке, напевает про себя:
Hey diddle, diddle,
the cat and the fiddle,
the cow jumped over the moon…
Больше напевать некому. И корабль посадить тоже больше некому, дяди-тети кончились все. Ну да ничего, Чили справится.
Чили умеет.
Hey diddle, diddle…
the cow jumped over the moon…
Небо в линейку
…выходим из домов, смотрим на небо, – небо сегодня не в клетку, а в линейку, это значит, что с неба будут падать не цифры, а буквы – уже готовим силки, корзины, уже готовим жаровни, уже распахиваем поля, – что-то посеем, что-то засолим, что-то зажарим и так съедим. А может, повезет, может, будут падать с небес целые слова.
И правда, повезло, сегодня нападали с неба куча слов – яблоко, яблоко, яблоко, правда, один раз попалось ялбоко, его есть не стал никто, и еще раз попалось яболоко, его тоже на всякий случай есть никто не стал. А так вон какой урожай богатый, чего только из этих яблок не наварили.
Хорошо идут дела.
Чем дальше, тем лучше и лучше.
Сегодня смотрим на небо, небо опять в полоску, только пополам расчерченное. Это хорошо, это значит, будет и повкуснее чего, не яблоко, к примеру, а заморский apple, или там orange, а сегодня и вовсе чего только не нападало – и дом, и квартира, и диван, и кресло, и кровать, и даже коврик.
Хорошо идут дела.
Раньше-то тут у нас пара домишек было, а теперь городок целый, вот, и церковь поставили, и школу построили, и маленький парк разбили.