Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 13 из 14

– Давай начнем книгу. Почитай мне вслух, – попросил Кирилл.

Он любит слушать мой голос. Я аккуратно достала книгу и села в кресло. Приглушив радио на минимум, Кир расположился на полу вместе с Джаксом. Как два ребенка. Оба приготовились слушать. Я прочистила горло и торжественно произнесла:

– Станислав Лем. «Солярис». Прибытие. В девятнадцать ноль-ноль бортового времени…

Текст можно было принять за научную статью, если бы не явное присутствие персонажей и сюжета. Он был насыщен терминами, но это лишь прибавляло ему увлекательности. Атмосфера повествования была именно такой, какую сейчас просила моя душа. Я знала, что Лем, прежде чем создать художественный текст, просиживал за научными первоисточниками ровно столько, чтобы понимать тему не как просто писатель, а как ученый, специалист в этой области. Научная фантастика – это всегда больше, чем литература. А «Солярис» содержал в себе не только строгую научную обоснованность, но и гроздь философских и нравственных проблем. В моих глазах это выводило текст на новый уровень.

Когда горло у меня пересохло, мы с Киром поменялись местами. Но прежде, чем он начал читать, я спросила его:

– А ты бы смог убить существо, которое явится к тебе как точная копия меня: моя внешность, характер, память?

– Я бы не смог, будь оно лишь внешне на тебя похоже, – поежился Кир. – А ты?

– Только если бы оно попыталось меня убить.

Лежа на полу, я вполуха слушала Кира, думала о том, что я недооценивала Лема, и мне было хорошо. Я мечтала, чтобы однажды в будущем некая пара влюбленных села точно так же, как мы сегодня, и читала друг другу книгу моего авторства. Как же хочется создать нечто ошеломительное, талантливое, как Лем, как многие другие любимые писатели. Чтобы мои книги изучали в школе, в институтах. Зачем это мне? Откуда это стремление? Тщеславие? Слишком низко. Кому и что я пытаюсь доказать? Творит ли писатель ради известности, признания, или ради чего-то еще, никому неведомого? Что это за чувство, как его описать, как обозначить? Реализация своих способностей. Удовлетворение. Полезность. Нет, слишком просто. На деле все гораздо тоньше.

– Лиз, ты слушаешь?

– А?

– Я думал, ты уснула, – засмеялся Кир.

Услышав смех одного из хозяев, Джакс оживился и забил хвостом по полу.

– Задумалась немного, но я тебя слушаю.

– Опять ушла в высокие материи.

– Ты продолжай, физически я здесь.

– Лиз, я хочу кушать, – жалостливо произнес Кирилл.

Теперь уже настала моя очередь смеяться. Неожиданно Джакс поднялся и побежал на кухню. Прошло уже достаточно времени после завтрака.

– Он понимает все, что мы говорим.

– Поэтому тоже ложится и слушает, когда мы читаем друг другу.

После обеда Кириллу позвонили с работы. Этот звонок перечеркнул наши грандиозные планы на вечер.

– Мне очень жаль, Лиз, надо ехать, вызвали. Дело срочное. Не обижайся. Я привезу тебе что-нибудь вкусное.

– Ну, о чем ты. У нас с тобой впереди целая жизнь. Успеем провести время вместе, – подмигнула я ему.

На прощание Кир крепко меня поцеловал и пообещал принести самые страстные извинения ночью.

– Ой, да ты все только обещаешь, – подначивала я с улыбкой.

Кирилл покачал головой и оставил нас с Джаксом коротать вечер вместе. Я сразу же погрузилась в неприятные размышления.

Кризис. Страшное слово. Самое последнее, что я хотела бы слышать. В тот вечер оно нависло надо мной как никогда ощутимо. В последнее время с этим становилось все хуже и хуже. Из-под моей руки уже давно не выходило ничего путного, и окружающим трудно понять, почему это вгоняет меня в глубокую апатию. Мои родители, например, вообще считают, что страдать из-за этого – просто «дурью маяться». Никому не объяснишь, как это на самом деле тяжело. Многие полагают, что такие, как я, от безделья выдумывают себе проблемы.

Между тем новая попытка сотворить нечто стоящее, которая кончается очередным осознанием своей бездарности и бесполезности, может привести к депрессии и даже самоубийству, это я знаю по себе. Казалось бы, банальный творческий кризис, существование которого так трудно признать как мне, так и любому человеку, чья душа тянется к искусству. Со стороны это выглядит так, словно у человека просто временно нет новых идей, но он настолько безумен, что готов покончить с собой от бессилия, уставший от исступленных попыток, каждая из которых – заведомо неудача. Он так слаб, что готов просто сдаться, отказаться от жизни. Так они всё это видят, все остальные. Для них такое поведение выглядит крайне глупо. «Ну, не получается у человека, ну пусть подождет или просто займется другим делом, поработает или, наоборот, съездит куда-нибудь отдохнуть, наберется там вдохновения». Если бы все было так просто! Если бы можно было узнать, в какой момент оно приходит и чем именно его вызвать… Не было бы совсем никаких проблем. Но люди думают, что вдохновение – это такая субстанция, которой можно без проблем наполниться, если съездишь куда-нибудь на природу, посмотреть на закат над речкой. Вот просто хоть ведрами зачерпывай его потом и вперед – творить, улучшать этот мир!

Люди думают, что творческий кризис – это временное отсутствие дыхания музы, когда человек устал и ему нужен отдых, чтобы набраться творческих сил, и тогда все снова станет окей, как прежде, а может, даже лучше. Но это так же далеко от правды как мы с вами – от точки Лагранжа1. Все протекает иначе, гораздо глубже и гораздо труднее, за пределами понимания и физического мира. Когда это начинается, ты теряешь собственную значимость в мире. Ощущаешь себя ничем. Просто пустым местом. Ты не существуешь, ты никогда не существовал. Ты изолируешься от мира. Физически ты здесь, а умственно, морально, психически – отсутствуешь. Ты не хочешь, чтобы весь этот быт, вся эта низость трогали тебя хоть как-то. Тебе это противно, и ничто не способно действительно затронуть твои эмоции. Все, что ты произносишь, звучит неискренне.

Окружающие раздражают. Все они живут как будто не в твоем мире, потому что даже представить не могут, что ты чувствуешь и что переживаешь, когда теряешь возможность творить. Пытаться объяснить им свое состояние все равно, что описывать радугу слепому. Бесполезно, они никогда не поймут, даже если будут стараться, хотя это редкий случай.

Ты глубоко уходишь в себя и остаешься один на один с тьмой внутри тебя, которая наполнена твоими собственными демонами. Ты в полной тишине, и ничто не мешает тебе думать так много, что это вредит твоему психическому здоровью. Черные мысли окружают тебя и атакуют подобно огромной стае голодных злых ворон. Но ты не стремишься, как многие люди, избавиться от этого состояния, забить пустой эфир хоть чем-то, что отвлечет тебя от этих мыслей – телеком, книгой, прогулкой, физическим трудом, общением. Ты мучаешься, зная, что ничего не сумеет вырвать тебя из ямы, в которую ты сам себя загнал. И в полном одиночестве, никем не понятый, осознавший свою ненужность и бесполезность в этом мире, ты додумываешься до таких вещей, что суицид уже не кажется тебе таким уж плохим выходом. Он начинает казаться тебе единственным верным выходом из этой паутины уныния и апатии. Из этого мира, которому ты не нужен. Многие в этом состоянии начинают пить, курить траву, употреблять наркотики. Они выбирают медленное самоубийство, и я понимаю их, впрочем, как и тех, кто выбирает быстрое. Скольких гениев неудачи в творчестве довели до опущенной жизни. вспомнить хотя бы Эдгара По – классический пример. Я не гений, конечно, но ощущаю с ними некую связь, идентичность жизненного пути.

Людям трудно понять, что творческий кризис – это не просто временная потеря вдохновения, в которой нет ничего страшного, потому что она закономерна и всё рано или поздно вернется на круги своя. Все не так. Кризис – это когда ты уверен, что твой талант полностью исчерпан, а может, его и не было вовсе, и больше ты уже НИКОГДА не создашь ничего достойного, у тебя никогда не получится творить, а значит, ты – ничтожество. Все твои попытки так и останутся бесплодными попытками, над которыми вскоре начнут лишь насмехаться. Для многих – это хуже, чем смерть. Страх потерять свой талант или столкнуться с мыслью, что на самом деле его не было – хуже всего для человека, который привык, что он отличается от остальных. Прежде у него был запал и огонь в глазах; был целый рой идей – одна лучше другой, он не знал, за что взяться, с чего начать; была усидчивость все это реализовать; была способность создавать свои миры и воплощать любую мысль, делать персонажей реальными людьми. А теперь перед ним лист белой бумаги, ручка и ледяной страх. Страх, что все это утеряно безвозвратно. И полное разочарование в себе и окружающем мире. Поэтому так трудно признать, что кризис действительно наступил, и некоторые до последнего отрицают его приход. В том числе и я.

1

Точки Лагранжа – точки в системе из двух массивных тел, в которых третье тело с пренебрежимо малой массой, не испытывающее воздействия никаких других сил, кроме гравитационных, со стороны двух первых тел, может оставаться неподвижным относительно этих тел.