Страница 7 из 133
Габин тоже не появлялся, хорошо хоть Столяров подостыл и общался, как раньше.
В среду утром Женька чуть не проспала: накануне до трёх часов ночи смотрела фильм. Как результат, чувствовала себя в школе мёртвой черепахой. Еле-еле высидела первых два урока. Помогали беспрестанные задачи, требовавшие участия всего разума, помогал резкий голос математика, пересыпавшего речь шуточками. Но впереди ещё ждал третий, а за ним четвёртый, пятый, шестой и, наконец, спаренные седьмой-восьмой — физкультура.
Смертельно хотелось прогулять. Вот прямо сразу же встать, подхватить сумку и уйти, не обращая внимания на удивлённые взгляды.
— Женька, слышала? — рядом присела оживлённая Катя.
Женя перекатила голову в её сторону, приоткрыла один глаз:
— М-м?
— У «в»-класса только что физра закончилась. Говорят, сегодня мотают круги по стадиону! Физручка же грозилась на той неделе, помнишь?
— Не помню, — не сумев себя пересилить, Женя зевнула во весь рот. В последний момент прикрылась ладонью.
— Десять кругов, представляешь! Хорошо, что у меня освобождение, я бы сдохла! А «вэшникам» ещё целый день на уроках сидеть. Они все вымотанные, как ездовые собаки.
Звучало паршиво.
Вот бы оказаться сейчас дома, а ещё лучше — на каникулах, отоспаться бы вволю. И никакой физкультуры. Вот бы у неё тоже было освобождение. Ну никакого желания отматывать десять кругов!
«Не хочешь — не иди».
Нет, прогуливать нельзя. Как это «не хочешь — не иди»? Да и физручка просто так не отпустит.
«Значит, пойдёшь?»
Не хочу.
«Можешь не идти. Я сделаю, чтобы было не нужно».
— Совсем? На весь год?
«Хочешь совсем?»
— Хочу.
«Пусть будет совсем».
— Ты чего? — растерянный голос Катерины. Подруга выглядела испуганной. — Ты сейчас вслух разговаривала. Перестань, а то реально как будто не все дома.
Женя открыла рот, а потом его закрыла.
Ладно.
На физкультуру она всё же пошла. Не полагаться ведь всерьёз на пригрезившуюся беседу? Прогуливать она не любила, после самовольных отлучек всегда оставалось неприятное послевкусие. Предпочитала пойти. Отсидеть, отработать, честно завершить — и потом с лёгкой душой ругать нелюбимый предмет на все корки.
В раздевалке толпились — переодевались и девочки только что отбегавшего одиннадцатого «в», и свои, «ашницы». Было душно, в бок Жене то и дело толкались чужие локти.
— Десять кругов! — кричал кто-то. — Я думала, умру, мамочки мои!
— ...говорит: только не останавливайтесь, можете бежать трусцой, еле-еле, но только не переходите на шаг. Ну я попробовала! До сих пор в боку колет.
— Я не могу-у бе-егать... У меня оды-ышка бу-удет.
Реплики сливались в многоголосый шумовой фон. Женя не прислушивалась.
— Аникина! — на выходе из раздевалки её настиг чей-то оклик.
Женя обернулась, увидела девчонку из «в»-класса. Как же её... Валя... Ира...
— Аникина, а правда, что тебе призраки являются?
Насмешка на губах. Неприязненно, по-издевательски суженные глаза, приподнятая бровь. Высокая, стройная девчонка, красавица — вот ей никакие десять кругов не помеха, пробежит и не запыхается.
На грудь словно тонну железа навалили, аж дышать на миг стало тяжело.
— Да, являются! — взорвалась Женя. — К вам, толстокожим, пробиться не могут, вот ко мне и являются!
В ушах звенело. Девчонка напротив закаменела, улыбка сползла с губ.
— Отстаньте от меня, а? — бросила Женя и выбежала прочь.
Что им всем от неё надо? Подумаешь, призраки, видения, разговоры с невидимками. Подумаешь, странное поведение брата, необычно яркие сны, полёты по ночам. Подумаешь!
Она не сумасшедшая. Она нормальная.
Хорошо, что «в»-класс уже своё отбегал — жаться на одном поле с недавней девчонкой было бы невыносимо. «Ашницы» же, верные одноклассницы, о произошедшем в раздевалке не упоминали. Вместе, в кучке, грелись, ожидая, когда Мария Фёдоровна, полноватая, низенькая физкультурница, подойдёт.
— Так, девочки! — бодро начала физручка, приближаясь к скамейкам ожидавших.
Взгляд Эмэф прошёлся по лицам учениц. Остановился на Жене. Учительница недоуменно вздёрнула брови, словно удивилась, найдя её здесь:
— Аникина! Что ты здесь делаешь? Иди домой.
Взгляды одноклассниц сконцентрировались на Жене. Перешёптывания исчезли.
— Иди домой, Аникина. Ты же освобождена.
— Я?!
— Ну конечно, ты, кто же ещё, — Эмэф нетерпеливо посмотрела на часы. — Ну-ка, ну-ка, начинаем! Все в круг!
Девчонки вокруг Жени зашевелились, стекаясь вниз, выстраиваясь неровным кругом. Физкультурница больше не обращала на ученицу внимания. Шагнула в круг, вытаскивая зажатый под мышкой классный журнал.
Среди скамеек Женя осталась в одиночестве. Едва слышно доносились короткие фразы, которыми Мария Фёдоровна инструктировала девчонок. Те переминались с ноги на ногу, кто-то обнимал себя за плечи, ёжась на ветру.
«Иди домой, Аникина».