Страница 30 из 133
Раз уж Никиту ей не разыскать, а Вейлир во сне не желает отвечать на вопросы, не остаётся ничего иного, кроме как вызвать его наяву.
Она села на кровати, скрестила ноги, выпрямила спину, как при медитации, закрыла глаза — но никак не могла сосредоточиться.
Вместо образа Вейлира в сознании всплывали лица тех парней сегодня, на детской площадке, полные ужаса глаза самого младшего парнишки, чёрные хлысты, словно жившие своей собственной жизнью.
Что это было? Голод... она чувствовала голод. Не обычный, когда сосёт в желудке, а какой-то странный, хищный, овладевающий всеми помыслами. И обычная еда вряд ли могла бы его утолить. Только... чужие эмоции?
Что-то в этом роде говорил Никита. Чёртов Никита, запропавший, не сказав и половины. Заморочивший ей голову, вместо того чтобы чётко ответить на вопросы. Что один, что второй, почему каждый норовит решить за Женю, что именно и когда ей нужно сказать?
Она раздражённо вздохнула и помотала головой.
«Вейлир».
«Да Вейлир же, твою мать!»
Нет ответа. Вообще никакого отклика, даже далёкого, даже того подспудного, когда кажется, что их разделяет толща воды.
Женя открыла глаза, сердито вздохнула.
Это он специально? Избегает её? Включил «автоответчик»?
Ей вдруг стало страшно.
Никита говорил, между ней и Вейлиром существует некий энергетический канал. Они обмениваются эмоциями. То, что Женя не в состоянии дозваться, проснулась уставшая – и сегодняшний приступ – может ли это всё означать, что канал перекрыт? Она становится энергетическим вампиром? Зависнет между «тут» и «там»? Но почему?
Никита сказал, что ей нельзя влюбляться.
Но она ведь ни в кого и не влюблялась. Совершенно точно не чувствует ничего ни к Никите, ни к Габину, ни к... и уж тем более по отношению к Пашке, разумеется.
Вот о последнем вообще вспоминать не хочется. Потому что стоит задуматься, и в сознании всплывает полумрак на кухне, тишина, оглушительный стук сердца и осторожные, изучающие прикосновения чужих губ.
Ну вот опять!
Пришлось вскочить и пройтись по комнате.
Чёртов Столяров.
Женя бросила взгляд на телефон – но огонёк уже давно не мигал, она сбрасывала звонки и не отвечала на сообщения. Пашка явно понял, что её нужно оставить в покое. Но почему-то это тоже раздражало.
Она снова вздохнула и помотала головой. Подошла к окну, скользнула, не отодвигая, за занавеску, прильнула лбом к холодному стеклу. Ночь — и десятки освещённых прямоугольников в доме напротив, чужие квартиры, чужие жизни. Никому там не было дела до неё. Никто не смог бы ей помочь.
Что же теперь будет?
Если связь с Вейлиром так и не восстановится, если Женя и впрямь зависнет в промежуточном состоянии, если приступ снова повторится, если в следующий раз будет ещё хуже...
Она застыла, обнимая себя за плечи и смотря в темноту — и ничего не видя.