Страница 2 из 106
Возможно, он их не узнал. Или не знает, кому обязан обвинениями в маминой помощи при поступлении в летное училище. А может он окончательно спятил и выражение лица у него не меняется ни при каких обстоятельствах. И ведь непонятно какой из вариантов хуже.
Одет, как всегда назло врагам, в немодные, выцветшие, когда-то цвета хаки брюки, со множеством карманов разных размеров и конфигураций, неизвестным способом измятую, обрезанную по низу рубашку от офицерской формы рейд-спасателей и ярко-зеленую подростковую ветровку. На ногах самые настоящие десантные ботинки со всеми встроенными прибамбасами и синими полосами наклеенными сбоку. Ботинки Вася помнил. В свои пятнадцать лет он сам мечтал о таких, поэтому, когда увидел свою мечту на ногах какого-то коротышки, настолько расстроился, что счел нужным приложить максимум усилий для обнаружения неблаговидных поступков в биографии обладателя этого сокровища. Обнаружил на свою голову. Борец за справедливость. Вот только не учел возникших впоследствии проблем, да и ботинок не получил за свою старательность. Кому попало, десантные ботинки не раздают. Коротышке, как выяснилось потом, его пара досталась от дяди, бывшего десантника.
Люди на коротышку смотрели с не меньшим любопытством, чем на сольное выступление Васи. Наверное, не встречали на своем пути столь странно выглядевших типов неопределенного возраста и очень мужественного вида, вопреки всей своей хрупкости и миниатюрности. Внешность была второй после ботинок причиной для раздражения Васи Дрозда. Ему никогда не светило стать даже вполовину столь симпатичным как сын адмиральши и он еще в пятнадцать лет заподозрил, что с харизмой нужно родиться, как и с высоким ростом, а обменять одно на другое никому и никогда не удастся. Подтверждение его подозрениям сейчас стояло напротив и прекрасно себя чувствовало со своим полутораметровом ростом рядом с Васиным метром восемьдесят шесть.
Кеншин продолжал строить из себя ничему не удивляющегося самурая взявшегося вопреки всему исполнить волю своего господина, точнее госпожи. Рожа каменная. Даже глаза ничего не выражают.
Вася отчаянно оглядел толпу и не найдя никого кто смог, а главное захотел бы помочь, понял что пора заговорить. Чучело начало удивляться его молчаливости, распахнуло широко свои ангельские глазища и смотрит вопросительно.
— Я Василий Дрозд. А это Асано Кеншин, — рискнул произнести герой космоса ожидая, что теперь то уж чучело отреагирует как положено безвинно пострадавшему.
Ага, взял и отреагировал. Делать ему больше нечего.
— Я вас знаю, — радостно возвестил встречающую делегацию сын адмиральши. — Я Стас Шутейко и, если верить моей интуиции, вы меня встречаете по велению моей матери.
И улыбка, счастливая пресчастливая.
На улыбку Кеншин отреагировал вопреки всем своим убеждениям. Его лицо заметно перекосило.
А Васе захотелось сбежать, настолько ему стало не по себе. Странному поведению коротышки может быть только два объяснения. Либо парень полный идиот, что вряд ли, либо издевается над ними. И неизвестно что хуже. Приказ не спускать с этого чуда глаз не отменят в любом случае.
Говорили же умные люди, что коротышек лучше не трогать. Они злопамятны и упорны, компенсируют таким образом недостаток роста. Так нет же, захотелось добиться справедливости, будь она неладна. Как потом оказалось, справедливость понятие обтекаемое и скользкое, так что хвататься за него руками не следует — ускользнет в самый неподходящий момент.
Он ведь даже оправдываться не стал, не доставил никому удовольствия.
Вася, окажись он на месте адмиральского сына, не смолчал бы, доказывал свою невиновность до хрипоты. А этот ничего. Ему объяснили, что из-за какого-то непонятного медикам Земной Федерации дефекта ген в военный флот дорога закрыта, он кивнул и безропотно перешел на курсы гражданского пилотирования. Ему объявили всеобщий бойкот из-за мамы адмирала и невостребованного проходного балла по даль-координации, он в ответ улыбнулся и пошел сдавать экзамены на ручное управление в экстремальных условиях. И сдал. Так сдал, что объявившие бойкот локти себе кусали из-за невозможности его расспросить. Остальные экзамены он сдал с не меньшим успехом и ушел по-английски, не прощаясь. И никто не знал где он, по слухам даже мама адмирал. А теперь вот вернулся. Очень вовремя. Теперь у него появилась отличная возможность отомстить своим телохранителям, обоим, за длинные языки, любовь к копанию в чужих личных делах, и ссылки на его матушку при выявлении некоторых странностей.
Вася опять оглянулся на японца. Его лицо поменяло цвет, толи покраснело, толи побледнело, из-за крепко взявшегося загара трудно понять. Да и весь вид у него был как у бомбы с часовым механизмом, лежит себе спокойно, тикает, а потом бабах, и никому мало не покажется. Нельзя держать эмоции в себе.
— Ты что не понимаешь? — зашипел Кеншин в лучших традициях самураев, по крайней мере, Васе казалось, что именно самураев, а не обычных японцев у которых истерика. — Это мы тогда рассказали про недостачу баллов, я и он. Видишь?