Страница 24 из 27
Утром ко мне пришел Анатолий Сергеевич.
— Саша, как вы себя чувствуете?
— На много лучше, — даже соврала, я чувствовала себя замечательно. Ночью ко мне зашла мед сестра, и помогла добраться до душа. После банно-ванных процедур, я почувствовала себя другим человеком.
— Ну, что давайте снимем повязку, проверим глазки.
Легким движением он срезал повязку с меня. Стало свободнее.
— Давайте попробуем отрыть глаза. Только очень прошу, если вы ничего не увидите, не расстраивайтесь. Зрение не вернется сразу, возможно, на протяжении пары недель, а может и месяцев, может встать все на свои места. Если этого не случиться, то можно сделать повторную операцию, и только тогда…
Я дальше его не слушала. Я знала, что если не в этот раз, то следующего не будет. Это не знаю кого благодарить и как, за то, что нашли деньги для меня. Второго раза точно не будет. Если в этот раз не вышло, то в следующий и подавно.
Я боялась. Я боялась данной секунды, когда я должна была просто открыть глаза.
Будь, что будет…
— Саша, подождите. Секундочку. Чтобы не было сильной нагрузки для глаз, надо… Вот, так лучше, — Анатолий Сергеевич быстрым движением одел мне очки, — Вы, готовы? Пробуем…Очки с диоптриями, потому что сейчас у вас точно не будет 100% зрения. Мы перестраховываемся.
Я открыла глаза и первое, что случилось, меня ослепил яркий свет. Глаза моментально начали слезиться.
— Вот, черт…
А потом, я и вовсе разрыдалась. Я столько лет жила в пугающей темноте. А сейчас… Сейчас, я увидела свет. Хоть какой-то. У меня начался истерический смех в вперемешку со слезами.
— Саша, что такое? Не расстраивайтесь, все будет…
— Я вижу… Боже, я вижу…
Немного успокоившись. Собралась с силами, открыла вновь глаза. Через боль, через неприятные ощущения, я пыталась хоть что-то рассмотреть. Но видела только смазанные пятна. Но, я видела! Я видела! Я готова была кричать об этом всем.
— Саша? Что, именно, вы видите? — обеспокоенно спросил врач.
— Я вижу вас, я вижу, вижу пятном, но я вижу. Боже… — тараторила я, — спасибо тебе, — шепотом добавила я.
Я не могла передать ту гамму чувств, которую испытала. Наверное, я выглядела сумасшедший. Я крутила головой во все стороны, пытаясь все рассмотреть, хоть этого не получалось.
— На сейчас хватит, давайте нанесем мазь и наденем маску, а уже завтра попробуем примерить другие очки…
— Нет, прошу вас, не надо. Не лишайте меня этого. Не надо никаких повязок. Я этого не выдержу,—взмолилась я.
— Ладно, но глаза не открывать! Мазь и спать! Вечером приду и попробуем еще раз. Оставляю на тумбочке очки, мало ли что, но лучше ими не пользоваться. Не напрягать глаза.
Аккуратно с меня стянули очки. Анатолий Сергеевич провел какие-то нехитрые манипуляции. Что-то капал в глаза мне. А я тем временем пыталась опять подглядеть, рассмотреть что-либо, но из-за капель не получилось.
— Все, отдыхайте. До вечера, — строго сказал он и ушел.
Я пыталась уснуть, честно, но ничего не выходило. Я не могла усидеть на месте. Поэтому, по своей привычке, хотела начать изучать обстановку. Но только спустив ноги с койки, поняла, сто этого не выйдет. Ноги дрожали при малейшем напряжении.
Смирившись с моим положением, легла обратно.
Спустя какое-то время, я услышала шаги в палате. Не стала придавать значения. И задремала.
Проснулась от того, что кто-то рядом сопит, точнее похрапывает. Открыла глаза по привычке и была за это наказана. Была вновь ослеплена ярким светом. Нащупав, тихонечко, на тумбочке очки, надела их. Привыкая к смене освещения, зажмурила глаза и резко открыла. Мой взгляд устремился на неожиданного гостя.
Ели сдержала порыв разрыдаться вновь.
Я видела, все почти четко и ясно.
На моей кровати, полу лежа, полу сидя, спал русоволосый мужчина.
Я даже села от неожиданности, но не сказала ни слова.
Стала рассматривать его внимательно. Как это было возможно.
Вокруг глаз залегли морщины, он явно любит улыбаться, ведь только от частых улыбок можно получить их.
На лбу был маленький шрам, который явно зашивали много лет назад. Нос мужчины был с маленькой горбинкой. Был сломан? Скулы явно выделялись, придавая лицу грубое выражение. Чувственные губы хотелось целовать с упоением. Подбородок был узковат, но ничуть не портил лицо, а наоборот.
Будто почувствовав мой взгляд, мужчина открыл глаза и сел.
— Саша? С тобой все нормально? — спросил Игорь, родным и таким нежным голосом, что слезы навернулись на глазах.
Я лишь могла только закивать.
— Саша, что-то болит, позвать врача?
Отрицательно мотнула головой.
— Саша, ты меня пугаешь, что…
— Ты такой красивый, — и все-таки рыдание вырвалось из меня.
— Сашенька, девочка моя, ты видишь?! Серьёзно? — воскликнул он.
— Да, да, да, — только и повторяла я, сквозь слёзы.
Перебралась к нему на колени, обняла, что есть силы. Отстранившись, сняла очки и осмотрела более детально его лицо, пыталась запомнить каждую морщинку, каждую родинку на лице. Не сдержавшись, поцеловала Игоря, сама, без промедления. Сначала аккуратно, а потом настырнее, жестче.
Я не могла выразить своих эмоций словами, но хотела только целовать его.
Я была рада, что он оказался тут, в такой важный, для меня, момент.
Уже успокоившись, хотела было слезть с Игоря, но он меня обнял сильнее.
— Не сейчас. Подожди еще, чуть-чуть.
Так нас и застал Анатолий Сергеевич.
— Я что-то не понял. Саша, я сказал спать, а вам запретил сюда заходить, — указал на Игоря, — ей нужен покой, — строго начал говорить.
— Анатолий Сергеевич, не ругайтесь, пожалуйста, — тихо попросила я.
— Так получилось…- и ткнулась в шею Игорю. Я не могла насытиться им.
— Так получилось, так получилось, — бубнил врач.
— Действительно, Анатолий Сергеевич.
— Так, давайте на выход, мне надо Сашу проверить и, возможно, если будет все хорошо, через пару дней ее выпишем.
Так оно и было. Только меня выписали через неделю.
Игорь приходил каждый день ко мне. Мы общались, я узнавала его, с другой стороны. Он принес мне свой планшет, показал, как пользоваться, и я, когда его не было рядом, смотрела все, что пропустила за эти годы. То есть, фильмы. Но больше всего смотрела документальных фильмов, про разные страны. Меня завораживали краски и пейзажи в этих городах.
Конечно, я слушала Анатолия Сергеевича. Не сильно злоупотребляла техникой. Так как нельзя было напрягать глаза слишком много.
Поэтому мое общение с планшетом происходило в точно отведенные сроки, по двадцать минут в день.
Я наотрез отказалась смотреть на себя в зеркало, я боялась того, что там увижу, хотя иногда так и подмывало, любопытство и хотелось глянуть на себя одним глазком.
Игорь не переставал меня удивлять. В один из дней, он приехал и сказал, что мы идем гулять, хватит сидеть в палате. Мой врач, конечно, не был против, и поэтому мы отправились в парк, тот самый, который я посещала с Халифом.
Неосознанно считала шаги, за столько лет, выработалась привычка.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил неожиданно Игорь.
— В смысле?
— На данный момент, после операции.
— Другим человеком. Я немного… Потеряна. Все по-иному. Природа, я, окружающие меня люди и даже ты.
— Я? Я остался тем же, — с обворожительной улыбкой, сказал Игорь.
На протяжении всей прогулки, я вертела головой во все стороны, пытаясь рассмотреть всех и вся. Впитывала в себя все образы, цвета и движения людей. Мне было мало. К сожалению, через час, я начала замерзать, Игорь это заметил, и мы отправились обратно в больницу.
В день выписки, Игорь приехал за мной, и я решила потихоньку менять свою жизнь, не кардинально сразу, а постепенно. Поэтому пригласила его к себе домой, на чай. Предварительно заехав в магазин, за продуктами, так как уезжая в больницу, я оставляла пустой холодильник.
Игорь охотно согласился.
Бродя по магазину, между продуктовых прилавков, немного растерялась, перед обилием красок. Выбрала оптимальные продукты, которые я более менее знала и ими можно было перекусить.
— Нет, так не пойдет, — сказал Игорь и заполнил продуктовую тележку до верху.
— Так-то лучше, — удовлетворенно кивнул он.
За соседним стеллажом услышала знакомый голос. Это была Марина, она стояла и что-то причитала. Неимоверно обрадовавшись, поспешила к ней, завернув к ней, встала как вкопанная. Рядом с ней, кстати, она была такая же, как я ее запомнила, рыжеволосая, яркая, стоял Игнат. Осунувшийся, обросший, и явно, очень и очень живой.