Страница 79 из 206
Анна еще два раза умудрилась навестить брата и прикинувшись дурой, накупила продуктов на месяц вперед. Пришлось воспользоваться сервисом доставки, чтобы выгрузить бесчисленные пакеты с овощами, замороженной рыбой, сливками, творогом, вырезкой, консервами, которые просто обожал брат и прочей бакалеей.
На все протесты, которые пытался бурно высказать Тони, она мастерски наполняла свои глаза слезами. Действовало безотказно.
Брат был явно уязвлен, но признавать очевидное, умел всегда. Его тихие слова благодарности напоследок, наполнили глаза Анны слезами уже по-настоящему. Они оба не выносили долгих прощаний. Быстро чмокнув брата в щеку, девушка крепкого его обняла, обязала его передать привет Элис и унеслась прочь, утешая себя мыслью, что в скором времени проблемы брата пойдут на убыль.
Остальное время было потрачено на то, чтобы провести его душой и телом с Маркусом. Нет, они не разнесли обе спальни в пух и прах, безвылазно наслаждаясь друг другом. Хоть и не без этого.... Дни проносились один за другим в прогулках по ночным улицам города, можно было наугад заходить в забегаловки из которых вкусно пахло.
Маркус упрямо возил Анну в клинику на Харли-стрит, потом еще в какой-то баснословно дорогой спа-салон, где ее избавляли от синяков при помощи гирудотерапии. Это особо тяжело далось девушке, которая с детства ненавидела ползающих гадов, но в его оправдание, синяки отступали на глазах и за четыре сеанса, стали едва заметными.
Они пили кофе на мосту Ватерлоо, гуляли по Гайд-парку, набережной, объедались устрицами... Не было никакой атрибутики влюбленных, как то, держаться за руки, целоваться прилюдно, даже лишнего объятия они не позволили себе. Маркус был очень сдержан, но он не сводил с Анны глаз, или едва прикасаясь, сидя за столиком он позволял себе провести пальцем по ребру ее ладони. И она отвечала ему полуулыбкой, лишенной всякого кокетства и намека на флирт. Не умела флиртовать...
Это больше походило на временное помешательство, которому просто нужно было дать выход и исчерпав себя, а по другому просто не могло и быть, постоянное ноющее чувства слева в ребрах, пройдет само собой и от Маркуса Дэнвуда, останутся лишь одни воспоминания, которые осядут в укромном уголке памяти неизвестные никому, кроме них.
Единственное, что Анна хотела получить от Маркуса, это услышать его смех. Настоящий, искренний, как говорят, чтобы за живот держался. Поэтому в последний их день в Лондоне Анна потащила Маркуса в кинотеатр, где показывали старые фильмы и выбрала любимую комедию. Всякий раз, проводя время за просмотром этого фильма она не могла сдержаться и смеялась, как в первый раз, когда фильм открыл для нее Серж.
Скептицизм Маркуса был на лицо и он стоически перенес половину фильма, но на второй с мсье Дэнвудом произошло чудо, он тихо трясся от смеха и улыбался от души. Улыбка у него была потрясающая.
Слева под ребрами Анны опять начался беспорядок и она цыкнув, на неугомонный организм, свалила все на последствия от противных пиявок. Твердолобость ведь тоже входило в список ее достоинств.
И этот день прошел...
Утро, хмурое и холодное, полностью соответствовало настроению Маркуса, когда он проснулся. Анна спала под боком. Размеренный храп не был исключительностью, а скорее закономерностью. Мисс Версдейл крепко спала, источая тепло.
Ее близость дарила умиротворение, которого он раньше не знал. Он осторожно просунул руку, обвил ее и подтянул к себе ближе. Вдыхая аромат ее волос, едва уловимый, он старался запомнить каждую мелочь. Сегодня они расстанутся, как и предрекала Анна, чтобы прожить каждый свою жизнь.
Ведь он не решится обрушить свой мир, за который очень дорого заплатил. Ее жизнью , рисковать хотелось еще меньше. Со временем, она, наверняка, перебесится какое-то время и спокойно выйдет замуж, за шведа, нарожает детей и превратится в свою мать.
Не важно...
Главное, что она будет жить в своем ненаглядном Эксетере, среди любящих людей.
Дорогу, как назло обнесла легка гололедица, и Маркус старался ехать осторожно, от того расставание, которое маячило перед глазами с самого утра, превратилось просто в ожидание пытки.
Надежды обоих, на то, что проведенное время сгладит их вспыхнувшее взаимное влечение, были жестоко разбиты.
Внешне Анна выгладила просто отлично. Черные скользкие гадины знали свое дело...
Жалко, что с кровью, которой они обжирались, нельзя было высосать червоточину, которая зародилась где-то глубоко внутри и болезненно пульсировала, подкатывая к горлу ком.
Шесть часов, вместо положенных четырех с половиной, всю дорогу Анна думала, что сказать на прощание. И вроде же не дура... А слова никак не хотели становиться друг за другом, чтобы сложиться в нечто уместное.
"Астон Мартин" свернул на Коули-хилл. Родной город подействовал на Анну, как лошадиная доза транквилизатора. Не успокоительного... Нет. Она впала в оцепенение и улицы, знакомые с детства проплывали перед глазами в каком-то совершенно не виданной свете.
Не любопытный до личной жизни своих жителей, но жадный до их любви к себе этот город равнодушно взирал как на их горе, так и на их радости. Только бы оставались на своем месте, со своими воспоминаниями «как было раньше» и «здесь проходило мое детство» - ведь они, будучи самыми чистыми, призрачно, но крепко привязывали душу, каждого человека к своей малой родине.
В знакомом до боли пейзаже, Анна теперь не находила прежнего отдохновения. Оно теперь болталось в воздухе, не находя опоры. В голову предательски полезли мысли, которые как одна имели сослагательное наклонение...
А если бы Маркус смог вырваться из «прочных оков» своего брака, если бы он переехал сюда, если бы все было по-другому...
Типично женская игра в то, как могли бы сложиться обстоятельства, чтобы счастье горстями можно было загребать, не миновала сознания и такой приземленной особы, как Анна Версдейл.
Маркус заметил, как она резко мотнула головой, будто прогоняя назойливое насекомое, но скорее всего это были мысли, заполонившие ее голову, они едва ли не бегущей строкой сновали по ее лбу, подчеркнутые глубокой складкой тяжелых размышлений.