Хозяйка Бруно

Стерильное помещение морга при главном полицейском управлении Парижа, пребывало в полной тишине. Камеры, где хранились трупы, подлежащие вскрытию, полностью занимали одну из стен, отливая тусклым серебристым светом. Лампы дневного освещения бесстрастно и уныло мерцали.

Около противоположной стены были расставлены столы с самыми различными хирургическими инструментами и находился стол, за которым составлялся предварительный отчет по результатам вскрытия тел.

Сегодня была смена Сезара. Он как обычно пришел на работу раньше на пол часа, чтобы не спеша выпить купленный по дороге кофе, просмотреть план на день и достигнуть определенного настроя. Давным давно запретив себе, разделять горе людей, которые ожидали его результатов с бьющимся сердцем, работающим желудком и растрепанной, увы, нервной системой, то есть с родными погибших или убитых, Сезар по-своему чтил покой мертвецов.

Он негромко включал запись со спокойной музыкой, которая была бы крайне неуместной для простого обывателя в подобном месте. При появлении ассистентов или лиц из управления, музыка непременно стихала, сопровождаясь глубочайшими извинениями мсье Жильи, который считал, что покойным она ничуть не помешает и тем более не обидит, а чтить память стоит добрыми воспоминаниями, а не литрами уже бесполезных слез и гробовой тишиной.

На столе, который был расположен в самом центре его рабочего кабинета, под простыней проглядывался силуэт человеческого тела. Сезар как раз готовил инструменты, выкладывая их на небольшой передвижной столик в том порядке, в котором они ему понадобятся.

- Ребята, сегодня слушаем мое любимое, - пробормотал Сезар, обращаясь к своим «клиентам».

Музыка из динамиков компьютера негромко разливалась по стенам.

- Вам понравится!

Довольная полуулыбка мельком скользнула по его породистому лицу. Сезар включил камеру видеозаписи, громко продиктовал дату, время и место вскрытия. Отдернул простынь и взяв острый скальпель на секунду замер.

Перед ним было тело старика. Сезар прочитал имя на бирке, прикрепленной к большому пальцу трупа. Рэне Келерман. Признаки разложения уже присутствовали, но на самой ранней стадии. Его нашли в подворотне, одном из неблагополучных районов Парижа. И вскрытие не понадобилось, если бы не его положение. Покойный, как выяснилось, был достаточно обеспеченным человеком, у него в собственности была кое-какая недвижимость на бульваре Араго. Видимых следов насильственной смерти не наблюдалось и двое обеспокоенных потомков настаивали на том, что их отца убили. Зубастый адвокат, подал прошение на возбуждение уголовного дела, которое застопоривалось только на одном. Без вскрытия и очевидных доказательств, подобное дело не заводили.

Скальпель вошел в грудную клетку, без труда рассекая окоченевшие ткани. Сезар бубнил на камеру речитатив медицинских терминов, погружаясь в труп все глубже и вынимая органы. Трупный запах он давно перестал воспринимать и чувства омерзения у него никогда не возникало, чего он только не насмотрелся за свою длительную карьеру.

Провозившись с телом почти два часа, он отключил фиксирующую видео и аудио технику и вернул музыку в эти стены.

Раскладывая образцы тканей, соскобы слизистых и крови по пробиркам, Сезар пометил каждый их них и надписал, какой именно анализ требуется провести. Затем он собрал перепачканные инструменты и сложил в раковину.

Очередной трек, зазвучавший в динамиках, заставил его улыбнуться.

- Demain, des l'aube, a' l'heure ou blanchit la campagne (Я выйду на заре, когда ясны просторы).

Скрепляя развороченную грудину трупа жестяными скобами при помощи специального пистолета, Сезар стал подпевать.

- Je partirai. Vois-tu, je sais que tu m'attends. J'irai parla foret, j'irai par la montagne. Je ne puis emeurer loin de toi plus longtemps... (Я чувствую ты ждешь, в другом краю земли. Пройду я через лес, пройду я через горы...)

Любимая песня Сезара, в исполнении малоизвестной певицы, как ни странно напоминала гимн, который как нельзя кстати пришелся бы к любым похоронам. Она была пропитана светлой грустью и словно отдавала последнюю дать покойным из мира живых...

- Je marcherai les yeux fixes sur mes pensees..( Я больше не могу быть от тебя вдали).

- Это стандартная программа для твоих клиентов, дружище?

Насмешливый голос раздавшийся около двери не заставил Сезара вздрогнуть. Он не оборачиваясь безошибочно узнал своего друга.

- Маркус! Какими судьбами? - бросил Сезар через плечо, оканчивая скреплять шов.

Покончив с этим, он повернулся лицом к Дэнвуду.

Тот стоял оперевшись плечом на дверной проем, криво улыбаясь. Сезар выглядел довольно жутко. Перепачканный синий униформенный халат с завязками на спине, пластиковые очки на лице с брызгами, окровавленные перчатки и этот жуткий степплер в руках.

- Ну, и видок у тебя, - хмыкнул Маркус, стараясь не смотреть на тело, лежащее на столе. Ему и запаха хватало.

- На себя бы посмотрел! - ответил Сезар, но в его голосе было куда больше тревоги, чем сарказма. - Совсем что ли жрать перестал?

Маркус как-будто даже позеленел после слов друга. Одна мысль о еде в вперемешку с невероятной вонью, могла отбить аппетит на месяц вперед.

- Тебя как сюда, вообще, пустили? - Жильи улыбался во все зубы, он обратил внимание как изменилось лицо друга.

- Всегда было интересно, как это происходит....

- Происходит что?

- Ну, твоя работа. Изо дня в день, горы трупов, - Маркус обвел взглядом морг, - ну, или полные холодильники, извини за черный юмор. А я смотрю, у тебя тут живенько!

Получая явное удовольствия от своего паясничества, он прошел мимо стола с трупом, старательно смотря поверх это неприглядного зрелища.

- Живенько?! Это ты про песню?

- Да. Довольно неплохая, я даже думал до конца дослушать, но, увы меня отпустили всего на четверть часа. А как же профессиональная этика? Тут же все таки покойники.

Сезар вскинул удивленно брови.