Страница 169 из 206
- Я со своими миллионами могу себе позволить небольшой перерыв. Да и разве назовешь жарку мясного месива работой? Чистое безобразие!
Кейт натужно рассмеялась шутке про миллионы. Она знала, что в забегаловках подобно той, в которой работал несколько месяцев Серж, ему в неделю платили максимум триста фунтов, как и то, что талантливый повар славился аскетичным образом жизни, потому то ему хватало таких денег за глаза. Ей даже в голову не могло прийти, что Ватисьер совершенно серьезно намеревался взять небольшую паузу и хорошенько обмозговать свои дальнейшие действия.
Столь несвойственное ему безделие было продиктовано еще пару дней назад, в Копенгагене, когда, зайдя по дороге в отель в банкомат, Серж намеревался снял последние пятьдесят фунтов, чтобы обменять на местные кроны и оторопел. Чек, который выплюнул железный ящик, в строке "Остаток" показывал далеко не просто ноли. Прокрутив в мозгу все возможные варианты, он вспомнил слова Дэнвуда, который во время посещения ресторана в Риме тот иронично бросил:
- "Как ни как, а ангелов- хранителей тоже надо благодарить".
Счет Сержа Ватисьера впервые за всю его жизнь состоял из семи цифр, а что с ними делать он не знал.
Отбыв месяц в Копенгагене, Серж и Анна остались в Дании, а Маркус, едва пережив тяжелое прощание уехал.
Прежняя, но только с животом и раскромсанным сердцем, которое она вовремя кинулась собирать по частям, теперь Анна смотрела на Дэнвуда, не как слепая, будто перед ее глазами был вымышленный идеальный образ, продиктованный собственными убеждениями и представлениями. Теперь в ее взгляде читалось и осуждение, и любовь, и смирение с действительностью, и что-то еще, что ускользало от понимания. Прощание далось тяжело и ей.
Они провели в Дании еще месяц, как и просил Маркус, после чего он сам позвонил и дал знать, что в Эксетер возвращаться можно.
Первым же делом Анна, решила навестить родню с утра по раньше. Поведав Сержу, что их приезд лучше обставить, как сюрприз. Но непробиваемые на удивление, члены семейства Версдейл, приняли возвращение своей блудной дочери довольно сдержанно.
В Чепкроуте, вяло прошло чаепитие в гостиной. Все семейство по случаю стихийного больничного Джапхи, разрешило себе пребывать в праздности. Сыроварня практически бездействовала. Главного технолога с нервным и физическим истощением увезли в местную клинику, где лечащий врач посмотрел на смущенного Бена Версдейла, который сопровождал худого парнишку, словно Мартин Лютер Кинг на Джона Кэдвела Кэлхуна* (*Джон Кэдвил Кэлхун - представитель штата Южной Каролины, политического лидера рабовладельческого Юга Америки).
Дед довольно улыбался в усы и одним глазом читал Лестерский Меркурий, а другим то и дело поглядывал на похорошевшую внучку.
Поглощая четвертую чашку английской панацеи, Анна почувствовала, что ее мочевой пузырь сейчас лопнет. Она подробно рассказала, про два незабываемых месяца в Лондоне. Похвалилась за брата, который открыл собственное дело - небольшую ремонтную мастерскую. Тони теперь не испытывал нужды. Эти слова она особо подчеркнула, адресуя отцу красноречивый взгляд.
Лоис не поднимала глаз от вышивки. Ее вконец потухшие глаза, уже напоминали коровьи. Анна с грустью вспоминала проблески острого и гибкого ума девушки, который уничтожил ее недоумок муженек. Джон возился с планшетом. При виде этой картины, сразу вспомнилась передача недавно показанная по Нэшнл Джеографик с говорящим названием - "Приматы и техника".
Глаза матери заблестели от сдерживаемых слез радости, оба глаза деда уставились на Анну поверх очков, отец клацнул зубами и только Лоис, покачала головой, не отрываясь от вышивки.
- В твоем положении разве это безопасно? Такое путешествие..., - поинтересовался отец, пока мать перебирала в голове вопросы.
- Говорили мне, что женщины глупеют во время беременности..., - хмыкнул Джон, отрываясь от своей игрушки. - Зачем? Захотелось чтобы Тони прокатил на своем байке с ветерком, соскучилась по запаху машинного масла и гаражной обстановке?
В руке Анны завибрировал телефон и она поблагодарила Бога за столь своевременный звонок.
- Джон, по-моему тебя Бейли просил зайти посмотреть поломанное стойло, - дед быстро осадил внука и сопроводил свои слова выразительным взглядом.
С тяжелым вздохом Джон, отложил планшет и надменно хмыкнув, ушел с видом оскорбленного достоинства.
- Анна это была не лучшая идея, - сдерживая раздражение заметил отец.
Несчастья всегда сплачивают семьи, но на Версдейлов этот вселенский закон не действует. Разрушенная жизнь дочери не смягчала отцовского недовольства старшим сыном. Тони до сих пор считали белой вороной в семье.
Девушка со скрежетом сцепила челюсти и изволила кивать. Синдром "китайского болванчика" действовал безотказно на родню и только дед, сидел безмолвно, не сводя прищуренных глаз с внучки.
Подняв вверх палец, Анна попросила минутку, чтобы ответить на звонок.
- Доктор Берклат! В десять, да конечно! Благодарю Вас! Может на пару минут задержусь. До встречи!
Она поднялась с кресла, проковыляла к отцу и поцеловав его в макушку, мягко улыбнулась.
- Мне нужна была смена обстановки, небольшое путешествие пошло только на пользу. И спасибо, что не тревожили меня излишне, как я и просила. Телефонные звонки в последнее время меня, сильно раздражают. Словно жду плохих вестей.
- С чего бы вдруг?! - отец не удержался от двусмысленной фразы, но увидев грозный взгляд Бена, поторопился извиниться перед дочерью.
Показное веселие Анны, искусстно заволокло чувство тяжелым камнем привалившее ее сердце.
- Все, мне пора. На десять я записана к врачу. Не хочу опоздать.
Поспешно поцеловав отца и деда в щеку, Анна обернулась к матери и быстро ее обняла. Врать родным было непривычно, но на горизонте тускло блистал личный островок счастья, правда потрепанного и невнятного, но долгожданного.
Беременная и страстно влюбленная в сомнительную личность, теперь она даже не заметила, как нарушила многолетнюю традицию составлять распорядок дня. И если раньше голова лопалась от необходимости держать огромное количество информации в уме и корректировать ее на ходу, то теперь Анна старалась жить одним днем. Так было легче переживать разочарования и неожиданные повороты судьбы.