Страница 12 из 206
Разглядывая фотографии, Анна не услышала как на кухне мягко хлопнула дверь. Как обычно, задумавшись она была на грани жалости к самой себе, после чего мысленно отвесила затрещину, и широко улыбнувшись, решила вернуться к насущным проблемам.
К плечу прикоснулись. Девушка вздрогнула от неожиданности и обернулась. На нее смотрели теплые карие глаза Сержа.
- И вся мировая скорбь на женских плечах опять, - Серж вместо приветствия поцеловал ее в макушку.
- И тебе доброе утро, дорогой!
Анна улыбнулась.
Накрашенная или нет, полная добродушия или стервозная словно фурия – он принимал ее такой, какая она есть.
Странно, но до сих пор Серж хранил в тайне свои сердечные переживания и тревоги. И дело было не в трудностях с доверием. Рано или поздно человек сам раскроет все, что у него на душе и в мыслях. В конце концов, не все подлежало «публикации».
В присутствии друг друга они могли молчать с наслаждением. Порой, за весь день не произнеся более двух десятков слов, эти двое безмолвно признавали свое редкое родство душ.
Раз или два в год Анна и Серж давали себе слабину и напивались в стельку. Каким бы сильным и терпеливым не был человек, подобные вольности помогали избегать удушливых приступов отчаяния. В один из таких «выходных» дней, когда друзья по единодушному решению вознамерились обнести пару десятков пабов в Дублине, Серж обмолвился Анне о некой Софи, с которой ему посчастливилось провести почти год. Они жили вместе.
Полулежа на барной стойке в окружении батареи пустых стеклянных стопок, аккуратно составленных квадратиком, по красивому лицу Сержа спокойно стекали слезы. При этом он счастливо улыбался. Тогда он выдал странную фразу: «Я согласился бы потерять ее еще сотню раз…Только лишь бы перед этим хоть пару минут побыть с ней рядом». Помолчал немного, он добавил:
- Анна, настоящая любовь опустошает. Если угодно – то это, своего рода химическая кастрация, как для души, так и для тела. Из тебя аккуратно словно вырезают способность сильно любить кого-либо еще кроме одного человека и для тебя это блаженство. Вряд ли ты сейчас до конца меня правильно понимаешь, но я хочу, чтобы тебе сделали такой подарок в небесной канцелярии, даже если у тебя потом его отнимут…
К этому моменту уже и Анна искренне захлебывалась слезами. Абсолютно ничего не поняв из сказанного. Однако ей страшно было слышать такое, но она понимала, что это есть нечто настоящее и истинное, что придает смысл жизни. На пару лет старше Анны, какая бы ни была у Сержа любовь, она состарила его, казалось, лет на пятнадцать.
Серж выдернул ее из воспоминаний.
- Опять задумалась? Наверняка про работу, - он хмыкнул. – А что же тогда без слез? Тебе, дорогая, в пору по полу в истерике кататься. Твой шеф-повар опоздал почти на пятнадцать минут, а остальные работники даже носа еще не кажут в ресторан.
Он деловито подталкивал ее к кухонной двери, на ходу повязывая длинный белый фартук.
- Ну, с тобой все ясно! Из меня ты уже четыре года удачно вьешь веревки, а в отношении остальных иду на рекорд терпения. Как раз обдумывала, что с вами со всеми буду делать, когда оно у меня закончится.
- Пожалуй, отложим это неблагодарное дело. Мы с тобой уже думали пару месяцев назад. Пока хватит,
Серж вспомнил их последний крестовый поход по барам.
– Увлекаться этим нельзя. Глядишь мозги вырастут и мы в ужасе сбежим из твоего сахарного Эксетера, подальше от квохчущих «миссис» и «достопочтенных сэров».
С жеманными и церемонными людьми у Ватисьера была холодная война. Анна полностью разделяла данные убеждения.
Серж поставил перед ней большую миску с зеленой спаржей и кивнув на нее, таким образом, приказал своему боссу перебрать ее, мол, это тебе таблетка для связи с реальностью. Анна, благодарная за ту легкость, которой заражал ее этот красивый увалень, легонько ткнула его локтем в бок.
- А мне поесть за это дадут?
Серж пропал в огромной холодильной камере и вышел от туда с пластиковым пакетом, в котором в колотом льду лежала тушка камбалы. Ответом была хитрая улыбка.
До открытия «Бруно» оставался час, шеф-повар появлялся на кухне первым, чтобы начать подготавливать продукты. Анна периодически ему помогала. Вскоре подтягивались и остальные. Велосипедный звонок во дворе предвещал приход драгоценного су-шефа Дэнни. Запыхавшийся, он проносился вихрем в подсобку, чтобы переодеться, только чудом не опрокидывая чего-нибудь на своем пути.
Если слышались тяжкие вздыхания, то значит вечно не высыпающийся администратор «Бруно» сейчас с полузакрытыми глазами проплетется прямиком к кофейнику за дозой бодрости. Кейт чуть ли не последняя уходила каждый день из ресторана. Не проходило и получаса, как она приходила в себя и порхала между клиентами, рассаживая их за столики и разрывающимся телефоном, принимая заказы.
Мистер Несчастный случай с гордостью носил Ли Пау - представитель немногочисленной местной диаспоры китайцев. На Ли была вся чистка и подготовка овощей и фруктов, разделка рыбы, креветок и т.п. Другими словами, вся «грязная» работа.
Безмерно вежливый, скромный, аккуратный, он умудрялся получать удовольствие от своей кропотливой работы. Загвоздка была в том, как, он появлялся. Анна уже очень много раз просила его погромче говорить свое «нихао» еще с порога. Он настолько тихо воплощался на кухне, что все кто работал с десяток раз чуть не получили сердечный удар, когда Ли внезапно оказывался за спиной и на китайском приветствовал коллег.
Дэнни так пару раз очень сильно порезался, а посудомойка сухопарая миссис Уолшер разбила уже с дюжину тарелок. Ли очень сильно расстраивался, на него было жалко смотреть. Он впадал в некое подобие аффекта и извинялся что есть сил. Руки Дэнни он залечил уже через пару дней, но и тут пришлось ему натерпеться страху, потому что Серж ходил злющий на внезапно развернутый посреди его кухни госпиталь китайской народной медицины. Если сказать, что мазь, которой врачевал Ли воняла - это ни сказать ничего.