По ту сторону

–Прямо–таки ужасно?

–Ну да. Она, например, обожает футбол.

–Ненавижу футбол.

–Ну… спорт в целом.

–А меня очень увлекает вязание крючком.

Выражение лица Марты становилось все более отчаянным, а голос начинал звенеть истеричными нотками.

–Она поет в церковном хоре.

–Я даже в церковь не хожу.

–Но ведь она может и не в церкви петь! У нее прелестный голос!

–Я не большой фанат музыки, честно говоря. Меня довольно непросто чем–то удивить, а уж тем более, зацепить…

–Приятель, ну не надо так, – вмешался Джеймс, чувствуя, что атмосфера накалена уже как воздух Мексики июльским полднем. – Она же для тебя старается. Как может, – последние слова он произнес тихо, только для ушей брата. Тот вздохнул.

–Марта, дорогая. Я очень ценю твою заботу. Честное слово! – он порывистым жестом сложил руки на груди. К Марте, кажется, начал возвращаться нормальный цвет лица. – Но чего ты от меня хочешь? Остаться здесь, с моей Джульеттой? Или чтобы я увез ее с собой за тридевять земель?

–Не знаю, – протянула она задумчиво. – Я как–то так наперед не думала, – «на какой вперед? – взбесился мысленно Даррен, – я уезжаю послезавтра». – Но ты сам знаешь, как бывает! Просто дай ей шанс.

Даррен не знал, «как бывает», но понял, что в данной ситуации сдаться будет умнее, чем продолжать борьбу.

–Хорошо, – сказал он и улыбнулся. – Что же такого ты ей наговорила про меня, что она согласилась, или захотела сама, не знаю, познакомиться со мной?

–Ой, ну я рассказала, что ты живешь в большом городе, работаешь в крупном журнале, потому что ты очень умный, конечно. И у тебя даже есть квартира почти в самом центре города…

–Ну ясно, – улыбнулся Даррен одними губами.

***

Остаток обеда прошел так же, как и все остальные обеды в этом доме, когда его посещал блудный сын. Мама допрашивала его, как это он так расстался с девочкой, и ни слова не сказал. Отец хотел знать все рабочие подробности жизни журнала – делал вид, что все понимает. Все дружно возмущались тому, что Даррен не шлет им больше выпущенные в печать номера. На предложение поискать их в интернете родители дружно фыркнули: «Это не то». Дальше разговор совсем не плавно перешел к долгожданному событию – скорой свадьбе единственной дочери. Даррен с облегчением бросил попытки поддерживать разговор и упорно смотрел на чайник, пытаясь найти у себя в голове ту мысль, что настигла его на лестнице. Но мысль была утеряна безвозвратно. А еще этот проклятый пирог. Даррена так и подмывало спросить, где бабуля и приедет ли она, но некая сила сдерживала его. Вероятно, все дело было в том, что Даррен прекрасно знал о том, к каким последствиям приведет его вопрос – если раньше его отец бросал все силы на то, чтобы понравиться теще, последние несколько лет они находились в состоянии холодной войны – и, помимо этого, чувствовал какой–то накал в воздухе – как летом перед грозой – и не хотел усугублять ситуацию... Он резко встал.

–Вы меня простите. Я еще не совсем пришел в себя после перелета. Если я вам не нужен…

–Ну что ты, милый. Иди отдыхай, завтра тебе понадобятся силы, – добродушно улыбнулась ему мама.

–И сегодня за ужином тоже, – сказала Марта с улыбкой куда менее добродушной.

Даррен проигнорировал последнее замечание и молча поднялся к себе в комнату. На кровати его ждала книга со спичечным коробком между листами в качестве закладки. В нем вновь зашевелилось то чувство, и ему почему–то захотелось, чтобы с ним сейчас был уже–не–такой–уродливый плед. Тот плед, к сожалению, остался в другом доме, в другом мире, но если память Даррену не изменяет, и здесь можно кое–что раздобыть. Он направился к своему старому гардеробу и потянул за вечно отпадающую ручку верхней полки. Там, среди подушек, простыней и старых нашейных платков, он обнаружил голубенький (сейчас уже меньше, чем раньше) пледик, которым его укрывали еще в счастливые дни его беспечного детства. На нем не было рождественских и вообще каких бы то ни было узоров, да и в целом он выглядел весьма простенько и консервативно и от этого почему–то куда менее уютно. И все же, Даррен был вполне доволен своей находкой. Он сел на кровать, облокотившись на подушку, приваленную к стене, обернулся пледом и погрузился в чтение.

Вторая часть, в отличие от первой, была подразделена на главы, как позже выяснилось, каждая глава была посвящена отдельному персонажу. В первой главе его встретила Салли, через три года после ее расставания с Кристианом и Коди. Она работает официанткой в ночную смену и, с улыбкой на губах, но со слипающимися глазами и тяжелым сердцем, разливает кофе поздним посетителям. Университет она забросила год назад. В науке она разочаровалась в принципе и решила посвятить себя искусству. Скульптура – вот ее истинное призвание. Вот, ради чего она пришла в этот мир. Было много слез матери, суровых слов отца и слез самой Салли из–за слез матери и слов отца. Но решение она не изменила. Наоборот, казалось, слезы вымыли последние крупицы сомнений. Теперь она снимала крохотную квартиру с девушкой–фотографом по имени Сьюзи, такой же заблудшей в глазах родных душой, как и она сама, работала на двух работах, чтобы оплачивать квартиру и курсы художественной лепки, крайне редко различала день и ночь, но была абсолютно счастлива.