Страница 2 из 60
…О нет! Ну какое мне дело до цветов у тебя на свадьбе? Ставь ты хоть кактусы, только не ори так. Свадьба! Точно. Когда же она? Если спрошу, обидится… Ладно. Может, сама как–то напомнит.
…Июнь? Что в июне? Ах, свадьба! Ну да. Лето, туфли, трава. Только какого числа? Неважно, еще успею купить подарок, времени полно. Или нет? Сейчас март, значит, у меня еще примерно 3 месяца. Нужно еще придумать, что дарить, выбрать день, объездить кучу магазинов и не сойти с ума. Надеюсь, что успею. Это еще нескоро, конечно, но я так люблю все откладывать.
…Что миленькое? Какие занавески? Ты переезжаешь куда–то? А, мама купила домой новые занавески. Мне бы такие заботы. Про занавески мне рассказывает… В нашей деревне этими занавесками только пыль собирать.
Все эти мысли проносились в его голове, сменяясь волнами злости, вызванными очередным пронзительным воплем, но не заглушая окончательно давящее раздражение. Ужасно хотелось сказать что–то язвительное, пожалуй, даже откровенно злое. Лишь бы замолчала. Все, до мельчайших деталей, присущее его младшей сестре, как и практически всем остальным членам семьи, действовало Даррену на нервы: их провинциальные нравы, привычки, манера одеваться и говорить, традиции и обычаи, давно превратившиеся в глазах цивилизованного общества в смехотворные пережитки прошлого. Но больше всего он терпеть не мог в них то, что они так напоминали ему самого себя шесть лет назад, когда он уехал из родного захолустья и отправился искать то, что обычно называют «лучшей жизнью», в большом городе. Эти 6 лет изменили его почти до неузнаваемости. Почти. Этот сохранившийся налет примитивности, незаметный для окружающих, но вызывающий порой диссонанс в его ощущении мира, жизни и самого себя не давал ему покоя. Так человек в ходе эволюции научился контролировать животные инстинкты, руководящие его предками, но они все так же живут в нас, выжидая подходящий момент, чтобы вырваться наружу. Порой им это удается. А бывает и так, что они лишь маячат на периферии нашего сознания, напоминая о своей власти над нами. Подобным образом, стараясь уйти от прошлой жизни и стереть прошлое, мы можем только запрятать их как можно дальше, запереть на прочный засов и оставить их там покрываться паутиной времени. Но нам никогда не уничтожить их.
Поэтому сейчас, слушая совсем не похожий на городской и до тошноты, как ему казалось, дикий говор сестры, порождающий сомнения в его собственной маленькой эволюции, Даррен уговаривал себя не нагрубить ей и не бросить трубку. Он напоминал себе, как они были близки в детстве: как вместе удирали по ночам искать клад, желательно в саду у соседей; как после этого он всегда брал удар на себя, пряча ее, плачущую, у себя за спиной, будто так она становилась невидимой для разозлившихся родителей; как он учил ее пускать камешки по воде и лазать по деревьям; как он отгонял от нее дворовых собак, которых она до смерти боялась в детстве. Как же все было просто тогда. Ему казалось, что лучше и быть не может, и он никак не мог понять, чего вечно не хватает этим снобам – как называл их отец – в больших городах…
–Алло! Даррен? Даррен? Бочонок? Ты меня слышишь?
Видимо, он слишком надолго пропал в мире грез и воспоминаний, и теперь в качестве расплаты ему напомнили с детства ненавистное прозвище. Сердце забилось чуть чаще, и пришлось вновь подавлять подступившую к груди ярость.
–Да–да, я здесь.
–Ну что скажешь?
–Что скажу?.. – Даррен точно знал, что какая–то часть его мозга слышала, что сказала Марта, но делиться этой информацией она не хотела. Можно было положиться на удачу и дать расплывчатый и ничего не значащий ответ, но это был бы слишком отчаянный блеф. Надежней было сдаться. – Насчет чего?
–Как это насчет чего? Насчет твоего приезда домой, конечно! Опять не слушал?
–Прости, голова раскалывается…
–Но ты же помнишь, что мы ждем тебя на годовщину родителей? Я спрашивала, когда ты прилетишь, чтобы мы могли тебя встретить в аэропорту.
Встретить меня в аэропорту? Чтобы я потом провел 4 часа в машине в вашем обществе без шанса на спасение? Нет уж, спасибо.
–Спасибо за предложение, но я как–нибудь сам разберусь. Тем более, я еще не покупал билет, так что, не знаю, когда прилечу.
–Ну что же ты! Покупай скорее! Чтобы Стив успел отпроситься с работы и забрать тебя.
–Ты меня слышишь вообще?! Я сам... – он выдохнул и понизил голос. – Я сам доберусь. Честное слово. Не стоит беспокоить… Стива. У него наверняка куча работы.
–Ой да. Ты прав. Знаешь, недавно…
–Марта! Дорогая моя, любимая сестра, – он уже готов был разбить ни в чем неповинный телефон, только бы этот бесконечный и настолько же бессмысленный разговор закончился, – У меня действительно ужасно болит голова. И море работы к тому же. Почему бы тебе не рассказать мне все, когда я приеду?
–Ладно. Но обещай сходить за мной к кондитеру договориться насчет торта на свадьбу.
–Но я же… Ладно, обещаю. Пока.
Он тут же нажал на «отбой», так что ответное «пока, скучаю» донеслось до него уже издалека. «А я нет» – только и подумал он. Он даже не был уверен, что его печалит тот факт, что он не скучает по дому, семье и прежним друзьям. Не то чтобы он не любил их. Вернее, он пытался их любить. Но сейчас он был слишком раздражен для этого. Сердце все так же гулко стучало в груди, и звук этот эхом отдавался в висках. Боль притупилась, но все еще напоминала о себе, плавно перемещаясь из одной точки в другую.