Страница 61 из 68
Вот так, случайно, мы начали понимать друг друга. Я подкармливала его ежедневно, а он, уже в привычку, ждал меня возле крыльца. Просто смотрел и приветствовал, радуясь моему появлению. А вечерами, по-доброму смотрел в след. Иногда днем, подбегая к моему окну, тявкал, напоминая – «Ну, вот он я, здесь, не забывай обо мне». Улыбаясь, я бросала ему очередную косточку. Сколько же восторга и счастья, было в тех искренних глазах и взгляде!
…Мы смотрели друг на друга, и вновь, тот взгляд, в котором, столько веры и понимания! Нет, в этот момент, он совсем не пытался заигрывать передо мной, и вовсе не ждал очередное лакомство. Он, просто все чувствовал, и понимал, что я ухожу. Этот благородный пес, один остался человечнее всех, столько сочувствия и искренности было в его взгляде и мыслях, сколько боли и верности, в выражении этих, почти, человеческих глаз!
- А-а-а, это ты, дружок, ну все, кто же теперь тебя кормить-то будет?! Ты все понял, и решил попрощаться.
Да, насколько, все-таки животное, способно быть человечнее, в своей сути, чем, наоборот.
Поднимаясь вверх к переходу, я вновь оглянулась. Рем, которого я так называла, этот верный пес, который никогда не шел за мной следом, впервые, едва поджав хвост, словно, чуть побаиваясь, что я его прогоню, все же брел за мной, слегка с грустью опустив голову. И тут уместно добавить выражение, - «как верная и побитая собака». Он шел, провожая, в знак солидарности, замыкающего пути нашего не долгого знакомства, просто прощаясь, и зная, что сюда я, уже не вернусь. Но, было ощущение, словно он хочет спросить, - «ты что, совсем уходишь?». Глядя в эти умные глаза, вспоминая своих верных дворовых собачек из далекого детства, я поддаваясь эмоциям, ни сколько не жалела о прошлом. Но поступок обычной дворняги, более человечный, меня все-таки как-то одухотворил, словно сама природа и вселенная гласили, - «Умей разглядеть доброе, в добром, и плохое в злом, иди своим верным и правильным путем». Это единственная божья тварь, испытывала ко мне самые настоящие человеческие чувства, в отличие от людей. Он понимал, что мы больше не увидимся, и поэтому провожал, глядя вслед, верными глазами друга.
Возвращаясь к разговору о бездомных собаках. Очень жаль, что к этой проблеме, в нашем городе, совсем не уделено ни какого внимания. Стаи озлобленных псов, а иначе их и не назовешь, свободно бродят по улицам любого района, нанося ощутимый вред здоровью людей, с любой стороны. Мне самой приходилось быть не однократно свидетелем нападения этих хищных озлобленных животных на людей, и, в основном, стаями, неожиданно, на детей, женщин, стариков. Не исключение, в этот список попала и я. Соглашусь, что люди сами в этом виноваты, бросают собак на произвол судьбы, вот и результат. Но его надо как-то решать. А на не однократные обращения в САХ, были не убедительные отговорки, типа, - «Извините, нет средств, они же еще ни кого не покалечили», и что-то еще в этом плане. Наверное, остается ждать, когда произойдет серьезная трагедия на территории города. Безответственность властей, порой не просто возмущает. Это вообще не допустимо, безответно действовать на обращения граждан. Ведь, по идее, все, кто избран народом, кто так, или иначе находится у власти, должен и обязан служить народу. Жаль, что не всегда так бывает. Хотелось бы пожелать всем, независимо от занимаемых должностей, постов и чинов, будьте терпимее друг к другу, не стоит создавать излишних проблем, в нашей, не всегда легкой жизни.
Уже поздним вечером, мне позвонила Лариса, с грустью и тоской в голосе, жалуясь на свое положение, объяснив, что вследствие всех событий, ей и самой, наверное, придется уволиться с работы.
- Галина Павловна! Все, это «п-ц», как же на хер, меня сегодня все задолбали и достали! Вы как ушли, так на меня сразу все и накинулись, что я не смогла вас остановить и взять подписи! Вы не представляете себе, какой сейчас там кипишь! И я не знаю, что мне делать! Вот, ни как не могу успокоиться, сижу, таблетки глотаю. Они все на меня орут, и заставляют любым способом, но, чтобы подписи были! Короче, житья мне там не дадут, не знаю, что делать! Вот, решила вам позвонить, или на увольнение! Достали уже – суки!
- Лариса, мы же уже говорили сегодня с Наташей по мобильнику. Я ушла, и не хочу даже думать о вас всех, вы мне не приятны. Нравится унижаться, - дело ваше, а я себя уважаю. Надоели вы мне все, а Наташе я посоветовала, один из ваших способов, - сами распишитесь и отстаньте от меня! В свете событий, я видеть ни кого не хочу, я ни кому и ни чего не должна. Да, и вообще, что за кипишь?! Я ведь не собираюсь ни куда идти с жалобой. Ушла добровольно. Вот у вас самих куча нарушений, поэтому и боитесь последствий. Я сама бывший работник бухгалтерии со стажем, и всегда работала безупречно! У нас тогда, и мысли не было, чтобы сначала отдать зарплату, а после, через месяц – два, собирать подписи. Это грубое нарушение, за которое наказывали. Хорошо устроились, люди, уже и не помнят, возможно, сколько получили, а вы свои цифры им подсовываете, бело-серые! Других пытаетесь очернить и осудить, унизить по национальным признакам, а у самих рыльце в пушку! И тебе, это на будущее, особый урок. Одного не пойму, что за у вас там очередные махинации? Ведь за декабрьскую зарплату, я уже расписалась! За какие такие деньги, еще должна нести ответственность, или это удобно так Наташе? Ну, так и пусть подписывает сама, может история об этом, и не узнает! И, вообще, как вам всем не стыдно!
- Галина Павловна! Да я с вами согласна во всем! Но мне-то что делать?! Вот так сразу тоже, что ли и уходить? Надо сначала найти работу! Они меня там сожрут, все пипец (грубая форма брани), это вообще кошмар какой-то, и меня не оставят в покое!