Страница 11 из 24
- Я не вижу твоей улыбки, Тафт. – Говорил он. Так грубо, словно я груша.
- А ты не боишься, - глотаю собственную кровь во рту, сложно говорить. – Что я все расскажу твоему дяде? Или своему отцу?
- Попробуй, - он снова кидает меня на пол, по локтям проходит боль. Смотрю теперь на его парней. Им не так смешно. Они смотрят с ужасом. Останавливать его не смеют, не посмеют, иначе получат по заслугам. Кто я такая? Никто. Я для него ничего не выражаю. Я – ничто для него. А для меня, он чудовище. - И ты больше не увидишь. Я выколю тебе глаза, - он наклоняется ко мне и упирается руками о свои колени. – И заставлю их сожрать.
- Ты монстр. – Вырывается у меня. Он смеется. Действительно, он монстр. Он невменяем. Он больной. Он сам боль. Он любит делать больно, он сам… боль.
- Ты только это поняла? Хочу огорчить тебя новенькая, ничего нового ты для меня не открыла. Я – монстр. Ты – шлюха. – Удар под дых. Это хуже физической боли. Моральное уничтожение. Он начал свои новые методы? Так плевать мне на него! Я не позволю так обращаться со мной.
- Да пошел ты, Тёрнер. Ты умеешь только бить слабых, слабо тебе бить кого-то равного себе? – Он поднимает бровь вверх и отходит. Что-то говорит парням, и они убегают. Я сплевываю сгустки крови и пытаюсь встать, облокачиваюсь о стену. Встаю. Вижу, как Лукас и Эрик возвращаются. У Эрика в руках бита. Зачем она? Я пытаюсь выдохнуть. Больно.
Фабиан рывком выхватывает биту у друга, кидает мне в ноги. Я смотрю на нее, потом перевожу взгляд на него:
- Что это?
- Это наш равный бой, бери. – Не церемонясь отвечает юноша. Я беру в руки биту. Тяжелая. Он встает напротив меня.
- Бей. – Говорит он и я смотрю ему в глаза. – Бей. Кому говорят! – Кричит он и я замахиваюсь. Закрывает глаза. Я не могу. Он человек. Я так не могу. Каким бы он ни был подонком, я не могла. Это больно, я знаю, больно, когда тебя бьют. Я отпускаю биту, и она летит с хлопком вниз. Глаза Фабиана даже не вздрогнули, он открывает глаза. Переводит с биты на меня. – Бери ее, живо! Криворукая овца!
- Я не могу! – Кричу и пячусь назад. – Я так не могу, - дергаю головой в разные стороны. – Я не могу ударить человека.
- Я чудовище! – Кричит он и подходит ко мне. – Помнишь? Сама говорила.
Чувствую его дыхание на своей шее. Запах табака и мятной жвачки ударяет в нос. Я была права, он курит.
- Я не имею права, - уже почти шепчу я. – Не имею права причинять кому-то боль, лишь потому, что он причинил ее мне. Это не правильно, - я отхожу от него. Собираю последние силы и говорю:
- Позволь мне уйти, - теперь я смотрю не ему в глаза, смотрю куда-то вдаль. Но только не ему.
- Запомни, - он приближает к моему уху свои губы и убирает волосы за ухо. – Ты теперь никогда не будешь свободна. Я буду унижать тебя постоянно. Не стоило тебе тогда смеяться, теперь моя очередь, Верусик. – Мое второе имя, как меня называет отец, он произносит с шипением, словно змея. Меня дергает, и он, улыбаясь, уходит.
Еле дохожу до женского туалета и открываю кран. Подставляю свои окровавленные руки под струи холодной воды и умываю свое лицо с руками. Затем, немного лью на коленки. Стою еще минут пять, приходя в себя, затем шатаясь иду в раздевалку. Звенит звонок, подхожу к раздевалке и открываю дверь.
- Хантер, ты… - Наверное она хотела сказать, какого черта я так долго. Но опешила. Габи встает со скамейки, все девушки смотрят на меня. Смотрю на свой топ. Кровь. Затем живот. Начинает проявляться гематома. Колени все в крови, вместе с голенями. Поднимаю глаза и смотрю на Габи. Улыбаюсь.
- Все нормально.
Чувствую легкое покалывание в животе, затем резкий удар в голову, темнота крик Габи и боль. Все, что я чувствовала тогда, когда парила вниз.