Страница 126 из 153
- А об этом нам поведает сеньор Шимановский!
Это были первые слова, которые я услышал на паре. Всё остальное, от начала её и до конца, промчалось мимо. Но, честно говоря, это вообще первая за четыре дня, как я вернулся в школу, фраза, осознанная мною.
- Да, сеньор? - я поднял голову, пытаясь сходу вникнуть в процесс и понять, что от меня требуется. Новый преподаватель, я не знал его имени. Но своей уверенной рожей и холодным блеском глаз он мне не нравился.
- Я говорю, - ехидно улыбался мне мужчина лет сорока - сорока пяти с высоким лбом, острым отталкивающим подбородком и слегка узкими глазами энного поколения полукровки, - на этот вопрос нам осветит сеньор Шимановский. Так, кажется, вас зовут? - он сверился с голограммой журнала. Я кивнул. - На правах человека, знающего всё, а потому позволяющего себе не слушать то, о чём говорят на лекции.
Вот скотина! Прежнему преподу было наплевать, слушают его или нет. Но с другой стороны, действительно, пришёл на занятия - учись, нет - сиди дома. Кто мешает мне приходить в себя, сидя дома?
По ходу дела, корпус оформил мне нечто вроде свободного посещения на период тестирования. Меня не было две недели, но никаких справок и документов за этот период из учебной части не потребовали. Даже если вспомнить свою роль в скандале вокруг ухода старого директора и предположить, что новый боится меня трогать, это ничего не объясняет. Они могли не отчислить, но потребовать отчётность обязаны. То есть, оная уже существует, да такая, что лучше, действительно, меня не трогать.
Иными словами, у меня есть индульгенция на посещение школы, и она мне в данный момент жизненно необходима. Пока не почувствую себя в норме. Вот только не стоит злить преподов, тем более новых, мне им ещё экзамены сдавать. В этом корпус однозначно не поможет.
Меня не трогала не только администрация, в школе все вообще держались подальше. Толстый и его прихвостни обходили стороной, «свои» ребята не доставали, видя, что хожу загруженный. Хуана Карлоса, правда, пришлось мягко, но настойчиво послать, он вроде даже обиделся, но не страшно. А для остальных я и в лучшие времена был представителем Сириуса или Альфы Центавра.
Проблемы возникли только с Эммой, отчего-то решившей, что если уж я вернулся, она может на что-то рассчитывать. Правда, всё быстро разрешилось, стоило мне люто на нее зыркнуть. Уж не знаю, что она в моём взгляде такого узрела, но шарахнулась, как ошпаренная.
То, что изменился, я понял и без Эммы. Более злым стал, что ли, резким. Какая-то пружина внутри меня деформировалась настолько сильно, что прийти в исходное положение никак не может. За две недели ангелочки сделали то, что невозможно сотворить с человеком и за год - я стал старше. Не в плане возраста, а глобально. Старше, злее и сильнее. Я чувствовал свои силы, чувствовал, что перестал быть маленьким бесправным мальчиком, которого все бьют. Теперь я пойду до конца, и, решая свою проблему, не остановлюсь ни перед чем. Я стал зверем, хищником, тигром, окружающие подсознательно чувствовуют его во мне, потому вокруг и образовался вакуум. Но меня это устраивало.
Я - мод-берсерк с неизвестными, но жёсткими характеристиками. Вполне вероятно, кто-то из моих предков по таинственной мужской линии был искусственно выращен в генетической лаборатории, по заказу специальных служб планеты, как боец суперкласса для особых заданий. От него мне досталась такая живучесть и приспособляемость к нагрузкам. Корпус лукавит, они должны были копать в этом направлении. Другое дело, мне о результатах расследования сообщать не намерены. И это их право, как самостоятельной специальной службы.
А ещё меня никогда не оставят в покое, до конца жизни. За мной будут наблюдать, чтобы ничего не учудил и не стал оружием в ненужных руках. Это прискорбно, но ничего не поделаешь.
В самой школе происходили какие-то нервные движения. Титуляры борзели, «блатные» теряли уверенность в себе, то и дело случались стычки и разборки. Но я понимал, всё это ерунда. Титуляры в любом случае останутся титулярами, нищими плебеями, учащимися в долг за государственный счёт, которых школа может легко вышвырнуть за плохое поведение или неуспеваемость, а за «блатными» всегда будут стоять деньги и авторитет родителей. Большого размаха это движение не получит, так, мелкие позиционные бои, постановка на место слишком зарвавшихся с обеих сторон. Мне эта война уже не интересна. Селеста и ребята развлекаются, флаг им в руки. Я... Ну, как бы перешёл на следующий уровень, более высокий, с другими задачами. Я вне игры, и это все тоже понимали.
Сеньору Кампосу-старшему позвонил позавчера. В принципе, особо долго не думал, решение напрашивалось само, тормозил только из-за осознания важности момента. Но когда вечером как на духу рассказал всё главному моему и самому мудрому советчику, она долго смеялась.
- Сынок, я не понимаю, что тут думать? По-моему, всё и так понятно.
- Но такие предложения не делаются.
- Именно, не делаются. И не принимаются. Потому что не делаются. А если делаются, то потому... Додумай сам, почему.
Я додумал. Ещё днем, в кабинете у хефе. Но неуверенность оставалась.