Страница 108 из 153
Я хрипло прокашлялся.
- Я считаю, большую часть моих выходов сухим везением, сеньор. Банальное везение. Я непричастен к ним.
- Везение, друг мой, это тоже дар богов, – нравоучительно поднял палец сеньор Виктор. - Опасный дар, расслабляющий, к нему нужно относиться крайне осторожно, но, тем не менее, ценный, незаменимый. И ты только что признался, что он у тебя есть.
Везение и чутьё – гремучая смесь, мальчик мой. Из тебя получится хороший сукин сын хефе!
Железная логика. Еще один гвоздь в крышку гроба моих контраргументов.
Я не хотел становиться преемником хефе. Но это интуитивное чувство, неосознанное. Если так понятнее, неаргументированное. А этот человек бил логикой, как тараном, круша в пыль все мои моральные барьеры.
Я буду сомневаться, теперь буду. Думать, взвешивать, оценивать, делать то, чего он добивался беседой. Вряд ли он ждет ответа прямо сейчас, а значит, своей цели сегодня достиг.
- А как же ваш сын? Бенито? Вы не думали о том, что я… Его… Между нами ведь было много такого, за что я, имея власть, могу…
Это заявление вызвало у дона Виктора приступ смеха.
- Юноша-юноша, какой же ты ещё молодой и наивный!
Он покачал головой и выпустил жирную струю дыма, от которой я чуть не задохнулся.
- Поверь жизненному опыту старого вора, будучи одним из крупных боссов, столкнувшись с вещами поистине великими и грандиозными, ты забудешь о детских обидах. Нет, помнить их ты будешь, само собой, но эмоции из воспоминаний исчезнут. Что тебе какой-то школьный враг, если от тебя будут зависеть жизни тысяч, если не десятков тысяч людей? Через твои руки будут проходить миллиарды, под твоим началом будет стоять целая армия не обременённых моралью людей, и рядом со всем этим какая-то школьная драка? Детская забава?
Я вновь поёжился. К сожалению, он опять прав.
- Ты не тронешь его, но не только поэтому, - продолжил сеньор хефе. – Дело в том, что я стану твоим наставником, духовным отцом. А он – мой сын, значит, в определенной степени твой брат. Когда я исчезну, ты дашь ему спокойно жить на оставленные мною средства, вести своё дело, если таковое у него будет, как дал бы родному брату, и не позволишь никому мстить ему за мои грехи. Это важно, Хуанито, это традиция. Я введу тебя в свою семью, ты станешь её членом, а убить члена собственной семьи… - Он покачал головой.
* * *
- Можете рассказать подробнее, как это будет происходить? – вздохнул я, чувствуя, что желание встать и уйти, не слушая эти бредни, практически полностью выветрилось.
- Торгуешься? – усмехнулся он.
- Вникаю.
- Это правильно. Знаешь что, давай я лучше расскажу тебе свою историю, чтобы ты имел представление. Не хочу кормить обещаниями, которые боги могут не дать нам осуществить, а мой пример – это то, что реально произошло, и чего не изменить.
Дон Виктор улыбнулся, предаваясь воспоминаниям.
- Много-много лет назад на перекрестье улиц Боевой Славы и Рафаэля Идальго работал один юный карманник. Везучий сукин сын, своим везением он компенсировал ошибки и недочёты в работе, которые допускал в силу юности. Но однажды везение сыграло с ним злую шутку - он украл бумажник у пожилого хорошо одетого сеньора, не удосужившись посмотреть на того повнимательнее, попытаться прислушаться к интуиции, как должен делать любой уважающий себя вор. Поначалу всё шло замечательно: украл, сбросил пластик, «поднималы» тут же его оприходовали, считали номера, сообщили куда надо. Но в кошельке были ещё несколько золотых пластинок, визитки и голография молодой девушки.
Пластинки, разумеется, перекочевали воришке в карман, визитки он выбросил, не читая, а голограмму оставил себе на память. Чем понравилась ему та девушка - позже сказать он не смог даже сам себе, но факт, сделал это.
Обчищенным сеньором оказался сам Альфаро Белый Волк, команданте, держатель многих районов, включая тот, в котором он работал.
Воришку нашли через два часа, равно как «поднимал» и «снимал». Но если «поднималы» и «снималы» открестились, не знали, чей пластик, то воришка этого сделать не смог.
Его распяли над столом, под которым зажгли парафиновую свечу, и на специальных механизмах медленно опускали вверх-вниз. И сквозь приступы боли, сквозь вонь от собственного горелого мяса мальчишка видел, как Белый Волк с умилённой улыбкой гладит вихры и локоны вынутого из его кармана изображения. В тот момент воришка осознал, что легкомыслие – смертный грех для вора, но было поздно.
Да, то была его дочь, Хуанито, дочь команданте. Мальчишку спасло то, что он положил её изображение в карман. Его били тогда, сильно били, пытали, но сентиментальный старик сжалился над человеком, которому запало в душу его любимое сокровище.
Дон Кампос сделал паузу, расплывшись в улыбке.