Страница 10 из 23
Продолжая надёжно прижимать к себе, будто боясь потерять, он аккуратно запускал пальцы в волосы, рассылая стайки приятных мурашек, и целовал, целовал.
Глаза закрылись сами собой, а губы помимо воли шевельнулись, отвечая, наконец, на настойчивые приглашения.
Уловив перемены, Эсайдес коротко, горячо выдохнул, и поцелуй стал смелее. Острые зубы чуть прихватывали мои губы, вызывая, вопреки ожиданиям, не боль, а сладкую дрожь удовольствия. Ошеломлённая собственными новыми ощущениями, я едва за всем поспевала, с трудом сопротивляясь желанию по-настоящему расплавиться под ласкающими ладонями.
В те короткие секунды, когда он не целовал, с улыбкой шептал, как сильно любит, кончиками пальцев очерчивал скулы, оглаживал бока и поясницу. Я слушала этот завораживающий голос и не сразу улавливала смысл слов, но пьянела от интонации, от отчётливых низких нот желания.
Из вертикального положения переместились в горизонтальное. Теперь упасть нам не грозило, но на диване стало лишь хуже: Эсайдес сам прижимался ко мне, устроившись сверху и изрядно придавив. Это не было больно, скорее уж стыдно: его хвост расположился как раз между моих коленей. От такой близости взволнованно билось сердце, заставляя часто и неглубоко дышать, ища губами чужие губы.
Тяжёлый, какой-то очень весомый взгляд сковал волю. В нём почти не осталось привычной бесконечной заботы, только какой-то шальной блеск и жадная темнота расширенных змеиных зрачков.
Кончик хвоста медленно скользил вверх по ноге, задирая подол, — по голени к колену, а потом выше, по бедру. Сгорая от стыда, хотела было одёрнуть платье, но тут ладони Эса прямо сквозь ткань накрыли грудь, и я только недоверчиво замерла, вслушиваясь в собственные ощущения. Всё это происходило со мной впервые, и казалось попросту невозможным! Что он делает? Как всего лишь прикосновениями умудряется заставлять изгибаться вслед за его волшебными руками и забывать о неловкости?
Внезапно раздавшийся стук в дверь, мигом вынудил очнуться. Эс ещё пытался игнорировать окружающую действительность, но, разобрав в моих округлившихся глазах выражение нешуточного ужаса, отпустил. Освободившись от его веса, я опрометью бросилась к себе в комнату.
Безжалостное чувство вины немилосердно вгрызалось в душу. Что сейчас случилось? Как я могла предать Двейна? Вести себя подобным распущенным образом — самое настоящее предательство! Как дошло до того, что я забыла о нём, окончательно потеряв голову от поцелуев? Страшно подумать, что могло бы произойти, не явись к нам гость!
Мы с Двейном уже давно влюблены, но никогда не делали ничего похожего, не касались друг друга столь откровенно. А после произошедшего, я и вовсе начала думать, что, несмотря на серьёзные намерения, мы с ним даже никогда не целовались. Там была милая застенчивая нежность, вполне, впрочем, меня устраивавшая. Здесь же явно возникло что-то другое — обжигающее и неуправляемое, заставляющее тело дрожать от желания. Я не была готова к подобному, не знала, что так бывает и как с этим справляться. Наверное, это и называют страстью. Открытая и честная, она не нуждалась в ложной стыдливости. Если б нас не прервали, всё кончилось бы плохо. Как я смогу вернуться к Двейну, если уже не буду девушкой?
Выход только один — бежать. Причём немедленно. Сегодня же.
Едва мысли и чувства начали приходить в порядок, из коридора донёсся голос Эсайдеса. Совсем не вовремя.
— Клирия? — это прозвучало настолько рядом, будто он прижался к двери.
— Что? — подпрыгнув на месте, постаралась отозваться обычным тоном, но вряд ли вышло хорошо: щёки покраснели от одного его голоса.
— Можно войти?
Как будто я могу отказать!
— Да, конечно.
Мне казалось, сейчас он начнёт говорить о том, что теперь я — его невеста, почти жена, а потому краснеть и убегать после всего лишь поцелуев уже глупо, но Эс огляделся и с улыбкой произнёс:
— Если тебе так понравилось отдыхать на подушках, — только скажи, и я вынесу кровать.
Влетев перед этим в комнату, я устроилась именно на полу, стащив с кровати парочку подушек и разложив их вокруг себя, как защитный барьер.
— Не стоит, наверное.
— Папа приглашал нас в гости. Они с мамой жутко соскучились и требуют, чтобы я тебя привёл.
Очевидно, идти никуда не хотелось, но и повод вежливо отказаться в голову пока не приходил.
— Как можно соскучиться по незнакомому человеку?
— Не такому уж и незнакомому. Когда ты гостила у нас в прошлый раз, мама буквально влюбилась в тебя, — я выразительно подняла брови, и он рассмеялся: — Она всегда хотела смешливую, непоседливую дочку, а вместо этого получила меня. Не сказать, что это её разочаровало, но мальчики всё-таки не очень подходят для примерки платьев, плетения косичек и передачи кулинарных секретов. Хотя, честно говоря, в последнем она всё же преуспела, — Эсайдес на секунду умолк. — Но я сказал, что пока мы к ним не придём.
Я не сдержала вздоха облегчения: идти к змеям в гости всё же было страшно.
— Они, может, и правда меня помнят, но я-то их — нет! Спасибо, что отказался, Эс.
— Потом всё равно придётся это сделать, иначе мама не выдержит и придёт к нам сама, — предупредил он, и я поёжилась, представив эту «тёплую» встречу. — А пока она просто передала нам печенье. Когда ты была маленькой, оно тебе очень понравилось. Собственно, я поэтому и пришёл: хотел предложить пойти в гостиную и вместе почитать что-нибудь. К книгам прилагается чай и домашняя выпечка. Что скажешь?