Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 74 из 93

Январа закрыла мне рот поцелуем, зашептала прямо в губы:

- Тссс! Молчите! Не говорите мне, что он мертв! Слышите, не смейте! Я не готова принять его смерть. Не так сразу, не столь неотвратно.

Ее тело, точно воск, таяло под моими руками. Я мог делать с ней, все что захочу, и она не останавливала меня, а напротив вверяла себя без остатка, чутко откликаясь на каждое касание и воздавая стократ. В темноте между нами проскальзывали крохотные голубоватые искорки, какие появляются вокруг наэлектризованных грозой предметов.

- Позвольте, я провожу вас в вашу комнату, - я попробовал подтолкнуть Янусю к двери, но она забилась в моих руках, обвила за шею, накрепко сомкнув пальцы на затылке. - Памятью вашего брата заклинаю, не испытывайте меня!

- Память! Какая удивительная вещь! Человека уже нет, а память о нем живет.

Мне вдруг пришли на ум строки, которые Габриэль читал однажды в беседке заброшенной усадьбы. Образ друга с цветком в руке вспомнился ясно, следом всплыли и стихи. Я принялся читать их для Януси, потому что пока я говорил, у меня был повод продлить нашу нечаянную близость вместо того, чтобы отправить девушку в ее в спальню и забыть о случившемся, как подобает любому порядочному человеку.

 

Память, моя ты память,

Роза моя с шипами,

Тяжесть, что давит плечи,

Свет, что палит и лечит.

Ты за моей спиною

Осенью и весною.

Днями, ночами, снами,

Бликами и тенями,

Смутными временами,

Светлыми временами, -

Тонкой стальною пряжей

моей жизни вяжешь.

Радостью и бессильем,

Песнею легкокрылой,

Птицею поднебесной

Весь я в тебе воскресну!

 

- Это ваш брат написал. Он был человеком многих талантов.

- Вы ведь долго дружили, да? Многое пережили вместе, многое разделили. Столько дней из жизни Габриэля прошло мимо меня, и я никогда, никогда о них не узнаю. Не узнаю, о чем он думал тогда, что чувствовал. Прежде я могла спросить его самого, но постоянно откладывала на потом, а теперь… Не гоните меня прочь! Помогите восполнить утраченное, поделитесь мгновеньями его жизни!

Ее требовательный шепот, ее неумелые, но настойчивые ласки, сладость и аромат ее первой весны пьянили сильнее крепкой уланской жженки[1]. Я едва мог соображать. Я путал реальность со сном, я терялся в ощущениях: чувство вины, влечение, благоговение, невозможность происходящего, - все это, перемешавшись, разило наповал.

- Вы согласны, Микаэль? Скажите да, так надо.

Шепот Януси был также осязаем, как и касание мягких полураскрытых губ, как и скользящие по моим плечам ладони. Вся моя жизнь сосредоточилась в ее нежных руках. Казалось, если она остановит их сейчас, мое сердце остановится следом.

- Януся, я…

Она опустила ладони мне грудь, разом выбивая весь воздух вместе с не родившимися словами, затем на живот и очень робко - ниже. Никогда прежде я не терпел столь сокрушительного поражения, и никогда прежде оно не было таким желанным.

- … согласен.

Януся подтолкнула меня назад, еще и еще, пока я не оказался около кровати. Увлекая девушку за собой, я откинулся на спину, обнял Янусю крепко-крепко, боясь, что она вырвется из объятий и растает во тьме. Я не ощущал ее веса, но упругость молодой плоти, гладкость кожи с привкусом морской пены делали Январу куда более реальной, чем все, что меня окружало. Ее кудряшки щекотали мне лоб, когда она пила из моих губ воздух одним дыханием на двоих.

- Еще, Микаэль, еще! Вы согласны?

- Согласен, - точно в горячке повторял я в ее растворенные губы и тотчас сцеловывал свой шепот прочь.

Ее тело дрожало и трепетало, как натянутая тетива. Она была моим немыслимыми, небывалым чудом. Я старался объять ее целиком, не оставляя ни частички на потом, не доверяя завтрашнему дню. Затаив дыхание, я целовал мягкие волосы Януси, губами считывал пульсацию жилки на ее виске. Я искал изломы крыл на острых выступающих лопатках, следовал изгибу ее позвоночника, заставляя Янусю выгибаться и прижиматься ко мне все плотнее и плотнее, точно она тонула, а я был ее единственной надеждой удержаться на поверхности. Обжигаясь, спешно и жадно я слизывал лунные блики с ее алебастровой кожи, напитываясь сладостью и негой. Я стремился и никак не мог постичь тайну, что таила в себе ее женственность, тайну, приковавшую меня к ней с первого взгляда и до скончания веков.

- Пожалуйста, Микаэль... сейчас… ответьте: вы согласны?

- Согласен, - шептал я, едва ли понимая, о чем идет речь, но отчаянно желая отдать Янусе все, в чем она нуждалась: свое согласие, свою любовь, свою жизненную силу.

Это был обжигающий миг полного единения – с ней ли, с целым безбрежным миром. Ее невероятно отзывчивое тело содрогалось в моих объятиях, ее стоны звучали гармониями бытия, ее глаза – изумленные, распахнутые настежь – превратились в космос, с огромной скоростью летящий мне навстречу. И я потонул в ней. И больше не было ничего.