Страница 63 из 71
«Я ждал. И вот в тени ночной
Врага почуял он, и вой
Протяжный, жалобный, как стон,
Раздался вдруг... и начал он
Сердито лапой рыть песок,
Встал на дыбы, потом прилег,
И первый бешеный скачок
Мне страшной смертию грозил...
Но я его предупредил.
Удар мой верен был и скор.
Надежный сук мой, как топор,
Широкий лоб его рассек...
Он застонал, как человек,
И опрокинулся. Но вновь,
Хотя лила из раны кровь
Густой, широкою волной,
Бой закипел, смертельный бой!
18
«Ко мне он кинулся на грудь;
Но в горло я успел воткнуть
И там два раза повернуть
Мое оружье... Он завыл,
Рванулся из последних сил,
И мы, сплетясь, как пара змей,
Обнявшись крепче двух друзей,
Упали разом, и во мгле
Бой продолжался на земле.
И я был страшен в этот миг;
Как барс пустынный, зол и дик,
Я пламенел, визжал, как он;
Как будто сам я был рожден
В семействе барсов и волков
Под свежим пологом лесов.
Казалось, что слова людей
Забыл я — и в груди моей
Родился тот ужасный крик,
Как будто с детства мой язык
К иному звуку не привык...
Но враг мой стал изнемогать,
Метаться, медленней дышать,
Сдавил меня в последний раз...
Зрачки его недвижных глаз
Блеснули грозно — и потом
Закрылись тихо вечным сном;
Но с торжествующим врагом
Он встретил смерть лицом к лицу,
Как в битве следует бойцу!..»
М. Ю. Лермонтов «Мцыри»
Меня выводили одной из последних. Метку на руке невыносимо жгло от прикосновений виновников её появления. Гулкие звуки шагов разносились по полутёмному пространству подвала. Каждый вдох давался лёгким непросто. Спёртый, душный подвальный воздух давил на грудную клетку, не давая лёгким сделать вдох. Помещение давило на психику. Невозможно было поверить, что осталось ещё что-то светлое и ясное в мире. Мы поднимались по бетонной лестнице. Там, наверху, виден был неяркий лунный свет. Свобода! Невероятно! Мысли об этой «свободе» пронеслись так ясно и стремительно, что я не успела их остановить. Поздно. Этот лунный свет, возможно, последний свет, что придётся увидеть мне в жизни. Волной осознания окатило похлеще, чем ведром холодной воды.
Но я должна. Именно я. Нужно уметь осознавать свои ошибки и уметь их исправлять. Этим я и займусь.
Когда мы пересекли дверной проём, лёгкие едва не захлебнулись студёным, таким свежим лесным воздухом ночи. От него закружилась голова. От мнимой свободы стало тошно.
Я поспешила посмотреть на своих «сокамерников». Именно от них зависела моя жизнь. Да и жизнь в целом. Ведьмаки и ведьма полностью соответствовали всем представлениям о них. Статные почти невозмутимые они прямо смотрели в глаза своей участи. Я встретилась взглядом с Родионом. В его глазах блеснул огонь решимости. Я знала, что у Миры и Варгаса в глазах и в сердце то же самое. Русалки, как и подобает девушкам, тряслись без устали. Лешие стояли запуганные. Но для старичков они держались здорово, были готовы на любую посильную помощь. Дриад колотила дрожь. Они были заметно бледнее нормы. Им больше всех не хватало свободы. Свобода, нахождение рядом с растениями и природой были для них жизненно необходимы.
Я взглянула в лицо Веруньки. Она побледнела. По щекам без устали текли слёзы, но изо рта не вырвалось ни звука. Не могу смотреть на неё! Женщина рядом с ней была уже в зрелом возрасте. Ей трудно было держать себя в руках, потому периодически она не могла сдержать всхлипа отчаяния. Третьим представителем человеческой расы был крепкий, накаченный молодой человек.
Нас спрессовали (по-другому это не назовёшь) в колонну. Во главе колонны шли двое высоких вампиров, одетых в ритуальные одежды. Их составляли длинные рубахи и широкие брюки из старинной прочной природной ткани. По ним расходился ярко-голубой орнамент. Цвет нельзя было охарактеризовать точно. Ясно было, что этот орнамент не просто рисунок, а древние, имеющие немалый смысл узоры. Ярко-голубой цвет напомнил мне льдистые глаза Ала. Сердце сжалось от тоски. Вдруг я его не увижу больше? Слёзы навернулись на глаза, но я затолкала их в себя. Я постаралась незаметно, не вызывая подозрений осмотреться. Родион был прав: охрана стягивалась в круг уже. Теперь они уже не охраняли всю усадьбу целиком. Перестановки проходили идеально. Без единой помарочки. Воины были идеально натренированы. План передвижений доведён до автоматизма. Я заметила три круга охраны: дальние – те, которые держались на расстоянии, они были расставлены за двести метров от чаши по окружности, средние – те, что стояли в десяти метрах по окружности и близкие – те, кто конвоировал нас, находился в непосредственной близости. Возможно, охраны больше и я её просто не заметила. Я пустила зрение дальше. Еле уловимое движение веток не по ветру и блеснувший в свете луны металл указал на присутствие здесь ЗУшников.